Крест и меч. Католическая церковь в Испанской Америке, XVI–XVIII вв.

Согласно отчетам иезуитского провинциала в г. Кордобе (губернаторство Ла-Плата), местная иезуитская коллегия, состоявшая из 66 членов ордена, владела в 1686 г. 300 рабами, 11 тыс. овец, 5 тыс. лошадей и 13 тыс. голов рогатого скота, а иезуитскому новициату в том же городе, в который входило 29 членов ордена, принадлежало 300 рабов, 30 тыс. овец и 13 тыс. голов скота. В 1692 г. число рабов в кордобской коллегии возросло до 455 человек (Morner М. The political and economical activities of the Jesuits in the La Plata region. Stockholm, 1953, p. 28). Столь же богатым был и иезуитский орден в Чили, где в 1767 г. ему принадлежало 50 крупных поместий и 300 негров-рабов.

Большие доходы извлекали иезуиты из своих парагвайских владений. В первой половине XVIII в. эти владения приносили ордену около 755 тыс. золотых песо в год чистого дохода (См.: Магидович И. П. История открытия и исследования Центральной и Южной Америки. М., 1965, с. 314), получаемого от экспорта парагвайского чая, кож и других товаров. К моменту запрещения ордена, по данным Рейналя, в парагвайском «царстве» иезуитов имелось 769535 голов крупного рогатого скота, 24983 мула и лошади и 221537 овец (Lieuano Aguirre I. Los grandes conflictos sociales у economicos de nuestra historia, v. I. Bogota, 1960, p. 168).

Это процветание достигалось ценой беспощадной эксплуатации индейцев. Чем действеннее становилось иезуитское управление редукциями, тем быстрее вымирало их население. По данным самих иезуитских источников, население редукций сократилось с 1732 по 1739 г. со 141 тыс. человек до 74 тыс. (Михневич Д. Е. Очерки по истории католической реакции (иезуиты). М., 1955, с. 204-205).

Иезуиты Парагвая, указывает Рафаэль Альтамира, занимались контрабандной торговлей. Они тайно провозили серебро, ананасы, одежду и прочие иностранные и испанские товары, обходя королевские указы. Выгоду от этой торговли получали не только иезуиты, но и торговцы, искавшие покровительства ордена (Альтамира-и-Кревеа Р. Указ. соч., с. 270).

Немалые доходы приносила церкви инквизиция. Арест ее жертв сопровождался секвестром всего движимого и недвижимого имущества, причем должники арестованного под угрозой угодить в застенки священного трибунала были обязаны выплатить инквизиторам взятые в долг суммы. Вынесению сравнительно «мягкого» приговора — порки, поругания, тюремного заключения — сопутствовал крупный денежный штраф. Этими средствами инквизиторы распоряжались по своему усмотрению: спекулировали, приобретали недвижимую собственность, ценные вещи, поместья. Из этих же фондов выплачивали себе и служащим трибунала жалованье. Преследование еретиков и инакомыслящих было прибыльным для церкви делом: только по делу португальских купцов инквизиция в Лиме получила 800 тыс. песо (Bagu S. Economia de la sociedad colonial. Buenos Aires, 1949, p. 241). По данным трибунала Картахены были годы, когда его доходы достигали 400 тыс. песо (Elias Ortiz S. El ocaso del tribunal de la Inquisicion en el Nuevo Reino de Granada. — «Boletin de Historia у Antiguedades», 1960, N 618-620, p. 216). Столь же красноречивы цифры, относящиеся к деятельности трибунала инквизиции в Мексике. При его ликвидации в 1814 г. собственность трибунала была оценена в 1774686 песо, в том числе: «наличными в сундуках», как сказано в соответствующем акте, — 65576 песо, капитал, инвестированный в недвижимую собственность, — 1394628, доход от различных предприятий — 181482, доход от сдачи домов в наем — 125 тыс., прочее — 8 тыс. песо (Lea H. Ch. The Inquisition in Spanish Dependencies. New York, 1908, p. 188).

Десятина, согласно патронату, вносилась в королевскую казну, которая частично ее ирисваивала, частично расходовала на нужды церкви. Десятина в колониях распределялась следующим образом: 1/4 получал епископ, 1/4 — соборный капитул. Оставшаяся половина делилась на 9 частей, из которых 4/9 шли на содержание приходского духовенства, 3/9 — на содержание церковных зданий и госпиталей, а 2/9 поступали в королевскую казну. В 1804 г. корона затребовала увеличить до 3/9 свою долю в десятине.

Десятина ложилась тяжелым бременем на плечи сельского населения, ибо главным образом оно платило этот вид налога. По подсчетам Гумбольдта, только в 1771 — 1780 гг. архиепископство Мексики получило в счет десятины 4 млн. песо, а в следующем десятилетии — 7 млн. В 1792 г. десятина принесла церкви в Мексике 424719 песо (Costeloe M. P. Op. cit., p. 117). На Кубе в 1799 г. церковь получила от десятины 470032 песо, а в середине XIX в. эти поступления увеличились до 4010899 песо (Carreras J. A. Terratenientes e iglesia en Cuba Colonial. — «Universidad de la Hahana», 1972, N 196-197, p. 152).