Крест и меч

Следует отметить, что в своем отношении к конкисте Лас Касас прошел три определенных этапа, каждый из которых существенно отличается от предыдущего. Начинает он как участник конкисты. В этот начальный период он был одержим, как отмечает колумбийский историк Хуан Фриде, "комплексом конкистадора".

Затем следует "прозрение": от поддержки конкисты он переходит к ее резкой критике, страстно разоблачает и решительно осуждает зверства и насилия, творимые конкистадорами по отношению к индейцам, грабеж их имущества, экспроприацию их земель. На этом – втором – этапе, признавая право испанской короны на владение колониями, Лас Касас требовал освобождения индейцев от кабалы энкомендеро и превращения их в свободных подданных короля.

Под конец жизни, убедившись, что королевская власть не намерена отстаивать права индейцев, Лас Касас выдвигает требование возвращения индейцам награбленного и ухода испанцев из колоний. Испанский историк Франсиско Моралес Падрон высказывает мнение, что Лас Касас оставался верным церкви и королевской власти и что не следует считать его революционером, стремящимся "взорвать" существовавший социальный строй (Estudios sobre Fray Bartolome de Las Casas. Sevilla, 1974, p. 248). Это замечание верно только по отношению к первому и второму этапам мировоззрения доминиканца.

На последнем этапе, на наш взгляд, Лас Касас вышел за рамки лояльности по отношению к церкви и королевской власти и действительно занял революционную позицию, требуя полного освобождения индейцев от испанского господства.

Лас Касас считал конкисту преступлением, а конкистадоров – тиранами. В одном из писем в начале 40-х годов XVI в. он писал: "Где это видано, разве было такое на земле и в каком-либо государстве, чтобы разумные люди не только целого королевства, но и огромных густонаселенных земельных пространств после бойни, вызванной несправедливейшими войнами, называемыми конкистой, были бы распределены между теми же самыми жестокими убийцами и грабителями, тиранами и насильниками, как останки неодухотворенных и неестественных предметов или как скот и подвергались не фараонскому, а дьявольскому порабощению? Причем завоеватели обращали на свои жертвы столько же внимания, как на коров, идущих на бойню, или на клопов" (Las Casas В. de. Opusculos, cartas у memoriales. Madrid, 1958, p. 112).

Лас Касас утверждал, что только добром, лаской, позитивным примером, помощью можно завоевать доверие индейцев и убедить их принять христианство, что испанцы имеют право присутствовать в Индиях только для мирного распространения своей веры, а не для личного обогащения и захвата собственности индейцев.

В то же самое время Лас Касас в принципе не оспаривает права испанской короны на владения Индиями. Он выступает с позиций защиты прав королевской власти, которой вредят конкистадоры, разрушая Индии и угнетая в своих корыстных инте-ресах местное население.Если не подчинить конкистадоров соответствующему контролю, писал Лас Касас в одном из своих мемориалов Карлу V, то они превратятся в независимых сеньоров и выйдут из подчинения короне: "Знайте, ваше величество, не соответствует интересам безопасности вашего государства, чтобы в Индиях существовали независимые сеньоры и им принадлежала власть над индейцами… И не наделяйте впредь никого из конкистадоров титулами графа, маркиза или князя с властью ни над индейцами, ни над испанцами" (Friede J. Bartolome de Las Casas…, p. 76).

В другом документе, направленном 30 апреля 1534 г. Совету по делам Индий, Лас Касас бьет тревогу по поводу того, что конкистадоры под предлогом службы королю "убивают его вассалов и грабят их богатства". Настаивая на терпимом отношении к индейцам, Лас Касас подчеркивает, что именно оно будет способствовать тому, чтобы все владения испанского короля "утопали бы в золоте и серебре и во всяких богатствах" (Ibid., p. 77).

Лас Касас, выступая в защиту индейцев, доказывает, что бессердечное к ним отношение со стороны испанцев порождает в жителях Нового Света убеждение, что Христос – "самый жестокий из богов", а "король – голодный волк, алкающий по человечине".

Ссылаясь на продажу индейцев Перу и Панамы в рабство (Лас Касас приводит цифру 52 тыс.) и на высокую их смертность, апостол индейцев с возмущением говорит, что если бы речь шла о собаках, то, учитывая, что "они никого не кусали, было бы бездушным относиться к ним с такой жестокостью" (Friede J. Bartolome de Las Casas…, p. 107).

Лас Касас неоднократно подчеркивает свои заслуги перед короной. "Я уверен, – пишет он в одном из своих мемориалов, – что, когда мы все умрем, станет ясным, кто больше из нас (Лас Касас, выступавший в защиту индейцев, или испанцы, угнетавшие их. – И. Г.) принес пользы королю, королевской казне, церкви и роду человеческому" (Ibid, p. 107).