Крест генерала Юденича

Крупным актом введения в армии выборного начала было решение Совнаркома от 9 ноября 1917 года о смещении верховного главнокомандующего генерала Духонина «за неповиновение предписаниям» Советского правительства и назначении на этот важнейший в Действующей армии пост прапорщика Н.В. Крыленко. «Уже само по себе назначение младшего офицера на пост верховного взрывало кастовость офицерства и открывало этап массового выдвижения на командные посты» солдат и офицеров, перешедших на сторону революции. Заместителем верховного главнокомандующего был назначен прапорщик А. Ф. Мясников, избранный 3 декабря главнокомандующим армиями Западного фронта. После этого кампания по проведению выборов нового командного состава в Действующей армии развернулась сначала снизу – сначала в ротах, батальонах и полках, а затем в дивизиях, корпусах и, наконец, в армиях и фронтах. Приказом верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко № 976 от 16 декабря 1917 года предписывалось «впредь до издания общего положения Советом Народных Комиссаров… в видах достижения однообразия… руководствоваться положением о демократизации армии, разосланным Военно-революционным комитетом при Ставке», которое упраздняло офицерские чины и звания, а также ношение погон.

Естественно, существующая русская армия представляла для Советов опасность и была помехой на пути мировой революции. Для их нужд требовалась совершенно новая армия – армия Третьего Интернационала, которая затем и создавалась. Уже к середине декабря 1917 года российского фронта в Европе уже не существовало. По донесению начальника штаба Ставки: «При таких условиях фронт следует считать только обозначенным. Укрепленные позиции разрушаются, занесены снегом. Оперативная способность армии сведена к нулю… Позиция потеряла всякое боевое значение, ее не существует. Оставшиеся части пришли в такое состояние, что боевого значения уже иметь не могут и постепенно расползаются в тыл в разных направлениях». А между тем еще в воюющей стране большевики в декабре 1918 – феврале 1918 перешли к массовому истреблению офицеров, в результате которых погибли тогда несколько тысяч.

Учитывая эти обстоятельства, говорить о необходимости унизительного Брестского мира от 3 марта 1918 года сейчас неуместно. Заключение его выглядит закономерной платой германскому руководству за помощь, оказанную большевикам во взятии власти. Когда российской армии больше не было, немцы не были склонны дорожить Лениным, хотя он был готов на все ради сохранения власти.

Зимой 1917 и весной следующего года, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам, а особенно вдоль железнодорожных путей, пошла невиданная волна бесчинств и насилий на офицеров, совсем недавно снявших погоны. Им со всех сторон угрожала опасность – от солдат, которые чувствовали их строевую выправку, от пьяной толпы на станциях, от местных большевистских комендантов, исполкомов, чрезвычайных комиссий и т. д. На вокзалах буйствовали революционные комитеты. При каждой остановке состава пьяная толпа бросалась на поезд, ища офицеров. «По всему пути валялись трупы офицеров», – из воспоминаний очевидца в поездке Ростов-на-Дону – Москва. В результате этого «неофициального» террора конца 1917 – первой половины 1918 годов погибли многие сотни офицеров, точное число которых затруднительно назвать ввиду отсутствия какого-либо учета.

В Закавказье разложение частей Кавказского фронта первое время дополнялось политической неразберихой и бесконечной резней между местными национальностями. Все эшелоны, идущие в Россию, подвергались нападению толпы и до области Войска Донского практически все офицеры истреблялись. Правда, у офицеров Кавказского фронта было несколько больше шансов уцелеть ввиду более слабого большевистского влияния и близости казачьих областей, где пока еще держалась верховная властью. При этом закавказские правительства старались не допускать на своей территории большевистских погромов и расправ, логично полагая, что они могут перекинуться и на местные власти. Например, грузинское правительство в отношении офицерства ограничивалось снятием формы и запрещением иметь оружие. На черноморском побережье Кавказа – от Батума до Поти имелось множество дач, где проживали семьи русских офицеров и чиновников. В условиях отсутствия твердой власти с весны 1918 года этот район был занят турецкими войсками, и русские офицеры были взяты на учет как военнопленные. В мае несколько сот их было арестовано и содержалось в заключении. Крупнейшим центром сосредоточения офицерства был Тифлис, где в июле 1918 года находилось до 10 тысяч офицеров. В дальнейшем русские офицеры, как и чиновники, которых было в общей сложности не менее 15 тысяч подвергались в Грузии всевозможным притеснениям. Позже большинство из них вступило в Добровольческую армию, часть эмигрировала, а некоторые оставались до занятия Грузии большевиками, после чего были расстреляны те, кому не удалось скрыться.