Крест Евфросинии Полоцкой

Отличная была роща, прекрасное место для отдыха. Но вот все никак не успокоятся чиновники от градостроительства. Округ – не самый центр, где на месте исторических зданий уже давно стоит много офисных имитаций с современными стеклопакетами. Но и не окраина, двухкомнатная квартира в более-менее приличном доме здесь обходится минимум в триста тысяч долларов. Поэтому кому-то в голову пришла не то чтобы гениальная, но коммерчески выгодная идея. «Уплотнить» рощу. И возвести на ее месте пару больших жилых домов.

– Вот придурки! Все денег хотят урвать. А потом еще удивляются, почему Москва под землю проваливается, – ругались следователи прокуратуры, узнав новость. – Да не резиновый же город!

Протесты жильцов ни к чему не привели, их просто оттаскивали от деревьев, и сминали жалкие, от руки написанные плакатики, и рубили гулко стонущие березы.

На сегодня от рощи осталась куцая просвечивающаяся белая полоса вдоль дороги. Она упрямо напоминала Седову жидкую прядь, которой при советской власти какой-нибудь председатель районного парткома маскировал лысину.

Дома строятся по-богатому. И как-то по-дурацки. Еще не закончена работа над фундаментом, а повсюду уже высятся горы кирпича, блоков. Охрана на стройке есть, но это почему-то не спасает от происшествий. То алкоголики там соберутся попьянствовать, а потом при помощи ножей выясняют, кто кого уважает. То в яму, под фундамент раскопанную, какой-нибудь горемыка угодит. Наверное, по давней русской традиции, охранники на ночь глядя «закладывают за воротник».

В роще сроду ничего подобного не происходило! А теперь вот и еще одна новость – «на высотках» два трупа…

Несмотря на ночь возле стройки, слабо освещенной светом залепленных грязью прожекторов, толпилось много людей. Володя сразу понял: милиции приходится прикладывать усилия для того, чтобы преградить доступ толпы на место происшествия.

– Была драка? Огнестрельное ранение? – поинтересовался Володя у визуально знакомого милиционера.

Тот пожал плечами:

– Насчет драки не знаю. Стреляли с глушителем, звуков выстрелов не было. Ну да вон тот мужчина в камуфляже, Алексей Адамов, вам все расскажет. Тут другое. Дед близнецов – крутой чин в ФСБ. За лентой полно ребят из этого ведомства. А простой народ поглазеть вышел. Дед-то у Грековых – человек старой закалки, правильный, принципиальный, морали всем читал. А тут такая беда – внуков не уберег.

Упоминание о ФСБ неприятно царапнуло.

«Спокойной работы не видать», – с тоской подумал Володя и перешагнул через желто-лимонную ленту ограждения.

На земле лежали двое парней. Смерть разворотила одному грудь, второму череп, но все же с первого взгляда было понятно – действительно, близнецы, очень похожи. Одежда на них разная. На том, что ближе, – джинсовая куртка, на втором – короткая кожанка. Но темные вьющиеся волосы, скуластые лица, подтянутые фигуры – как две капли воды.

Возле тел работали эксперты и криминалисты. Первый порыв – присоединиться к коллегам, так проще составлять протокол осмотра места происшествия.

Но Седов решил вначале поговорить с человеком, обнаружившим трупы. Протокол, схема – это минимум пару часов занимает. На часах уже три ночи, что свидетеля задерживать.

Он приблизился к сидящему на кирпичах мужчине, одетому в камуфляж. И сразу же удивился резкому диссонансу между крепкой, массивной, похожей на спецназовскую фигурой и заплаканным лицом.

«Переигрывает, – решил Володя, устраиваясь рядом и извлекая из портфеля протокол допроса. – Смерть – это всегда трагедия. Но такие мужики, с явно военной выправкой, слезами обычно не заливаются. Переигрываешь, дорогой ты мой человек. Зачем? Почему? Буду разбираться».

Записав фамилию, имя, отчество, а также адрес, Володя пристально посмотрел на покрасневшее лицо свидетеля. Губы Алексея Адамова дрожали.

– Леночка, доченька. Четыре года всего. Как мы с женой ее ждали, как хотели, чтобы родилась именно девочка, – всхлипнул Адамов. – Уже три недели, как пропала. Таня, это жена моя, буквально на пару минут ее возле магазина оставила.

– Я помню, – следователь нахмурился и стал покусывать кончик ручки. Ему сразу же стало нестерпимо стыдно за свои подозрения. – По сводке проходило. Девочка объявлена в розыск. Какой-то кошмар творится. В последнее время столько детей исчезло. Не понимаю, как земля носит этих ублюдков! У меня, уже ко всему привычного, от печальной статистики мороз по коже. Три года, пять лет. Ужас…

Адамов отвернулся, промокнул украдкой глаза. Потом заговорил, отстраненно, как робот.

– Сам майор. Знаю: все, что может, милиция делает. Претензий нет. Но мне постоянно кажется: где-то здесь наша Леночка. Голос ее слышу: «Папа, папа!» Могу полночи по улицам ходить. Понимаю, бессмысленно. И все равно ищу.

– Надо надеяться, – вырвалось у Володи. – Даже если кажется, что ничего не исправить.

– Только поэтому и живу. Ищу, надеюсь. А на стройке этой дурацкой, мне сначала показалось, драка. Что двое одного метелят. Я довольно далеко был, еще возле дороги. Но здесь прожектора. Бросился, закричал. Еще не добежал – упали те двое.

– Вы видели того, кто стрелял?