Крещение огнем. Звезда пленительного риска

У нас все еще есть два флагмана станкостроения – Ивановский и Стерлитамакский заводы. Ивановцы к 1999 г. сумели построить станок ИС-630, доведя долю импортных узлов в нем до самого минимума. Эта машина по скорости обработки металла превосходит все станки мира, моторный картер на нем изготавливается в 3,5 раза быстрее, чем в Японии. Поистине это – станок третьего тысячелетия. Желание заказать такие машины выказали ярославские моторостроители и ракетчики из Центра имени Хруничева. Немного спасли белорусы – у них машиностроение сохранилось. Немного взяли Китай и Индия.

Блин, да вот сюда, в станкостроение, а не в вашу гребаную Олимпиаду, и нужно было деньги вливать! Сюда надо было средства бросать, а не выкупать компанию у Абрамовича! Не всобачивать миллиарды в питерское парадно-помпезное строительство! И тогда РФ снова вышла бы в число мировых станкостроительных держав. И стоило это на 2000–2005 годы копейки: каких-то полтора миллиарда «зеленых». Тогда это позволяло русским разработать 200 новых образцов станков и инструментов для них. А еще – ради спасения кадров – подготовить полторы тысячи молодых инженеров и пять тысяч квалифицированных рабочих в профтехучилищах при заводах.

Но кремлевские му…драки и это ухитрились про…ть!

А как дела обстоят сегодня, когда Трижды Величайший Национальный Лидер вещает об инновационном рывке России?

«…Технологическое отставание России от передовых стран за последние годы все более усиливается. Мировому уровню соответствует сегодня лишь четвертая часть технологий. В Послании Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 10 мая 2006 года отмечено, что «большая часть технологического оборудования, используемого сейчас российской промышленностью, отстает от передового уровня даже не на годы, а на десятилетия».

Средний возраст станочного оборудования – более 30 лет. В большинстве случаев применяются технологии 1960–1970-х годов. По структуре и прежде всего по наличию обрабатывающих центров с ЧПУ, доля которых в парке эксплуатируемого оборудования не превышает 5 %, состав оборудования соответствует техническому уровню середины 1980-х годов. Для сравнения: за рубежом количество используемого высокотехнологичного оборудования с ЧПУ приближается к 50 %, а для предприятий, производящих технологическую оснастку (прессформы, штампы, литейные формы и др.) достигает 85 %.

За последние 15 лет в станкостроении произошло революционное повышение характеристик режущего инструмента и металлообрабатывающего станочного оборудования. В итоге современное поколение станков с ЧПУ за рубежом по основным характеристикам (производительность, точность, чистота обработки) многократно превосходит станки, эксплуатируемые на отечественных машиностроительных предприятиях, что ограничивает возможности последних производить конкуренто-способную продукцию…»

Это мы с вами читаем материалы слушаний в Госдуме, где господствует «медвежья партия» во главе с Путиным. И что они сделали для спасения положения? Правильно – тратят бабки на Олимпиаду! И еще три миллиарда угрохают на уродский «газпромовский» небоскреб в Питере. Неужели они думают, будто стоит провести всякие лыжно-санно-коньковые мероприятия – и из воздуха сами собой материализуются новые станки, заводы, подготовленные инженеры и рабочие? Вряд ли. Просто шкурно-чиновничьи интересы диктуют именно такие «приоритеты» – дурацкие и бессмысленные для русской нации, но очень сладкие для правящей клики.

«Научный вопрос»: а с кем делать инновационную революцию?

В конце зимы 2008 года ко мне (скажем так) прилетела в гости странная птица. В клюве она принесла материалы, что готовились к мартовскому заседанию Совета безопасности РФ. Каркнув на прощание, гостья улетела, а я уселся читать бумаги из папки. И выматерился в сердцах.

Чтобы делать инновационную революцию, нужны ее «ударные отряды»: ученые, исследователи. Если их не будет, то где брать новое, невиданное? Вот, физику-коммунисту Жоресу Алферову дали Нобелевскую премию за фундаментальные работы еще начала 1970-х гг. – поелику они в наши дни позволяют развиваться оптоэлектронике. Значит, нужно продолжать фундаментальные исследования! Но с наукой в Эрэфии, увы, плохо. В 2000–2008 гг. ее, израненную и истерзанную в 1990-е, никто не спас.

Допустим, читатель, вам не нравится идея вложить излишки денег не в олимпийскую погребень, а в компьютеры, космос, транспортные системы или в станки. Так давайте вложим их в человеческий капитал, в «мозги» страны. Тут есть куда инвестировать! Положение-то – критическое.