«Крещение огнем». Том I: «Вторжение из будущего»

Если к дикарям попадают автоматы АКМ, они, естественно, могут пойти поохотиться и настрелять дичи для голодающего племени, но могут и свергнуть вождя, перебив множество соплеменников. Естественно, действует тут дикарь, а не автомат. Более интересен вопрос о том, каким образом автомат попадает в общество, в котором ему вроде бы не место?

А вот другая, химическая аналогия. Предположим, у вас имеется один атом, который своими электронными оболочками нащупывает вокруг другие атомы для того, чтобы выстроить целостную структуру, но тех, что надо, рядом нет. Зато есть сходные, с той же валентностью. Допустим, нет брома, есть только другие галогены: фтор или хлор. Если заменить бром на хлор, то с точки зрения химии мы не сделаем ничего плохого, это совершенно разные вещества. Только вот вместо лекарства мы получим яд.

Нечто похожее происходит, когда новые структуры попадают в старый социум, в котором им чего-то не хватает для того, чтобы замкнуть свои связи в целостность. Например, отсутствует тип личности, необходимый в массовом количестве для работы в современных предпринимательских корпорациях. Тогда эти структуры начинают использовать архаические прообразы нужных компонент, и возникают жуткие монстры. Монструозностью такого рода, кстати, веет от всей утопической и части фантастической литературы: воображения авторов не хватает на целостный образ нового мира, и они насильственно впихивают одну-две любимых идеи в тело знакомого, но совершенно к тому непригодного общества...

В этом смысле фашистская партия в Италии, немецкая НСДАП и наша партия нового типа, ведомые вождями с непререкаемым авторитетом — явления, в общем-то, одного порядка. Это весьма архаическая социальная ткань, в которую вживлена субъектная структура далекого будущего, шестого типа. Ближайший их родственник — секта, новое религиозное движение. В этом смысле наш марксизм-большевизм был именно религиозным учением, поэтому он с такой неистовой силой боролся со всеми другими религиями. Каждое нормальное религиозное учение он рассматривал как конкурента. Точно так же существовало нордическое учение о высшей расе, укорененное в каких-то архаических представлениях, в германской мифологии и мистике. Все это — родоплеменной уклад, но в его архаике просматривается явное «мета...». Это первое массовое вторжение в наше настоящее вестников из весьма далекого будущего, которые не могут не выглядеть зловеще...

Идея корпорации, корпоратизм — как и предвидел Дюркгейм — становятся парадигмой начала третьего тысячелетия. Вся совокупность личностных, социальных, культурных феноменов, связанных ним, будет играть возрастающую роль в нашей жизни. Еще недавно это было нетривиальной идеей, об этом почти никто не говорил и не писал, а завтра это станет общим местом.

Одним из первых великих пророчеств на эту тему стала работа Бердяева «Новое средневековье». Эту маленькую брошюрку он издал в начале 20-х годов. Там он сказал впервые: да, наступает новое средневековье. Но это не означает, что отменят радио и телевидение, опять начнут жечь ведьм на кострах, а залитые нечистотами города будет опустошать чума. В этом образе он выразил в явном виде мысль о том, что наступающая новая формация в определенном смысле явится отражением, воспроизводством на более высоком уровне очень важных черт средневековья, которые в новую эпоху были до времени утеряны ...» — написал Сергей Чернышев (указ. соч., сс. 517-520)

Таким образом, читатель, немцы смогли использовать необычайную энергию корпоратизма. Ворвавшись в капиталистическое, банальное общество, они породили действительно коллективный разум, сумевший поразить противников чередой чудес. Невиданным ранее сочетанием скорости, непредсказуемости и самых разнообразных, соединенных в схемы форм борьбы: информационных, психических, организационных и технологических. В самой глубинной основе блицкрига лежат не танки с пикирующими бомбардировщиками, а именно корпоратизм. Будущее, с безумной быстротой влетевшее в настоящее.

Об этом не любят вспоминать нынешние либералы, но факт остается фактом: покончить с гитлеровским рейхом смог не капитализм (так называемая «демократия»), а другой «гость из грядущего» — советский корпоратизм. Если бы СССР пал осенью сорок первого, то Гитлера не могло остановить ничто. Он душил и захватывал Англию, завладевал Ближним Востоком — а потом вместе с японцами запирал США в западном полушарии.

Именно футуристичность гитлеризма позволила Германии, не имевшей ни единого шанса на успешную войну в представлении трезвых аналитиков, воевать не год, а шесть лет при крайней нехватке всего и вся: людей, ресурсов, финансов! Да еще и оказаться в вершке от победы!

Корпоратизм, приложенный к России, сделает нас непобедимыми. Нас просто некому будет побеждать.

Потому, когда на наши выкладки о корпоратизме иные либеральные посетители Интернета норовят сравнить нас с Гитлером и Муссолини, мы лишь издевательски улыбаемся в ответ.