Крещение огнем

— Я как раз собиралась тебе все рассказать, — неуверенно пробормотала Сара.

— Врешь ты все! — с упреком и раздражением бросила Карен. — Ты хочешь унести свои секреты с собой в могилу!

— Скрытность часто становится привычкой.

— А я-то думала, что ты вышла замуж за какого-то там официанта или что-то в том же духе! — кипела Карен. — И что я твоя лучшая подруга.

— Ты и есть моя лучшая подруга, — вздохнула Сара, съеживаясь под тяжестью чувства вины. — Просто я не понимаю, чего ты от меня хочешь…

— Как он в постели? Нет, забудь! Я совсем не то хотела спросить, поспешно поправилась Карен, заметив, как Сара мгновенно побледнела. — Извини. Просто я не могу об этом не думать, а так трудно удержаться, чтобы не спросить…

— Лучше не спрашивай. — Сара дрожащими руками поставила чайник на плиту. — Лучше устрой опрос общественного мнения.

— Ну перестань, — Карен помрачнела и уныло вздохнула. — В общем, все понятно, — добавила она с неожиданным смирением.

Сара вдруг вспомнила о страсти, которую вызывала в Рафаэле. Стоило ей просто взглянуть или дотронуться до него, как он тут же вскипал, что для Сары тогда было совсем непонятно. Между ними было много недопонимания, и виновата в этом была не только она. Рафаэль ошибался, принимая ее комплексы за стеснительность, а нежелание — за невинность. Ему нравилось думать так о ней. Женщины не давали Рафаэлю прохода еще с тех пор, как он был подростком. А тут вдруг объявилась такая, что, не желая размазывать помаду, холодно отвергает его самые горячие объятья. Это было настоящим вызовом его горячему темпераменту.

— Когда вы поженились? — неловко откашлялась Карен. — Да и вообще, была ли свадьба?

Сара не обижалась, понимая, что для такого вопроса у Карен были все основания.

— Мы поженились через три недели, после того как познакомились. В Париже.

— Через три недели? — недоверчиво воскликнула Карен. — Ты была с ним знакома всего три недели?

— Отцу вдруг пришло в голову нанести в Париж незапланированный визит и… тогда он все узнал про Рафаэля, — пояснила она, недоговаривая и бледнея. — Поэтому пришлось выбирать: либо выходить за Рафаэля, либо распрощаться с ним навсегда. Мы едва знали друг друга. Мы, наверное, просто немножко сошли с ума. Я даже яйца сварить не умела!

Она деланно рассмеялась.

— Это не самое главное, — сухо прокомментировала Карен.

В главном я тоже не блистала, с болью признала про себя Сара. Вслух она этого никогда не скажет, даже если ей будут загонять иголки под ногти. С напускной небрежностью она пожала плечами.

— Мне тогда было только восемнадцать, и все было против нас. Мои родители делали все, чтобы нас развести, да и денег у нас было немного… — Что? — перебила ее Карен. — Элиза говорила, что он из очень богатой семьи.

Сара подняла на нее удивленный взгляд.

— Не представляю, с чего она взяла.

Карен нахмурилась.

— Может, я что-то недопоняла. Извини, я прервала тебя.

— Да, собственно, больше и рассказывать-то нечего. В конце концов Рафаэлю это все надоело. К тому же он приобретал все большую известность как художник, — пробормотала она без выражения. — Он на это и поставил. Конец истории.

— Что же, очень подробный рассказ, Сара, — с иронией заметила Карен.

— Да как ты можешь? Ты прожила два года с потрясающим мужиком, о котором можно только мечтать и которого можно видеть в эротических снах, и ограничиваешься двумя-тремя ничего не значащими фразами, будто отписываешься от налога! Да уж, для Диснейленда ты не находка.

Сара устало прикрыла веки, едва не проболтавшись, что Рафаэль думал о ней почти так же.

В ту ночь она долго не могла уснуть, чувствуя, что находится в самом эпицентре зарождающегося шторма, и в такой ситуации ничего не предпринимать означало накликать на себя беду. С Рафаэлем всякая нерешительность была самоубийственна. Длительное ночное бдение, однако, не привело ее ни к каким утешительным выводам.

Рафаэль имел юридическое право встречаться с Джилли и Беном. Это неприятно, но факт. Надо действовать сообразно ситуации и так, как подобает взрослой двадцатипятилетней женщине. Обычно она спокойна и рассудительна в спорах и в состоянии выслушать обе точки зрения, даже если сама в него вовлечена. Куда же делись эти ее качества теперь, именно тогда, когда она в них всего больше нуждается? Почему обе ее попытки поговорить с Рафаэлем закончились так печально?