Крещение

— Мурзина.

— Да ты что, дед, ай сам видел?

— Говорил с ней. Вот тут она на скамеечке и сидела.

Елена растерянно и беспокойно мигала своими остолбеневшими вдруг глазами.

— Что же она, дед?

— Да ничего девка. Ноги, жалуется, отекают. Потому, видать, ее и списали. И еще бы навроде…

— О Коле она ничего… Ничего она о Коле не спрашивала?

— Спросила. Как же. Домой, мол, сулится?

— Спрашивала, выходит. Ну слава тебе господи, царица небесная. А он, родимый-то, в кажинном письме о ней пишет. Спрашивает. Да ведь она, погоди-ка, убитая была. Полноте уж, Михей Егорович, ее ли ты видел?

— Ты что, Елена, прицепилась ко мне из-за этой Лександры? Прицепилась ты ко мне, как собачонка к нищему, извиняй на слове.

— Да и то правда, Михей Егорович. Ступай-ка, ступай. Да и я побегу — вон хлеб привезли. Ступай-ка, ступай.