Крещение

Командный пункт Березова находился в роще, где совсем недавно дислоцировался армейский запасной полк. Под зеленым и сырым навесом старых и молодых дубов запасники во множестве нарыли землянок с двускатным сливом, жердяными нарами и низкими оконцами, затянутыми тусклыми противоипритными накидками. Землянка командующего была перекрыта двойным комлистым накатником, а внутри оплетена лозой, за которой бегали мыши, осыпая сухую глину. На полу лежали втоптанные в землю лыковые плетенки. Под потолком горела ярким накалом лампочка от аккумулятора.

На дворе шел теплый наседливый дождь и пошумливал ветер. Прочные бумажные пленки в окнах испуганно вздувались и хлопали, когда налетал ветер. Хлопали они и от близких взрывов и если кто–то рывком отворял легкую фанерную дверь землянки.

Генерал Березов с наглаженными стрелками на брюках и рукавах гимнастерки, в начищенных сапогах ходил по плетенкам на своих сильных, упруго–гнутых ногах и вертел перед собой некрупным, добела сжатым кулаком:

— Я решил выйти на рубежи прежней обороны. Танкам сопровождать пехоту огнем и колесами на всю глубину наступления. Время готовности — четыре пятнадцать. Полковнику Заварухину в три ноль–ноль провести разведку боем силою полка. И быть готовым поддержать успех полка атакой всей дивизии, не дожидаясь сигнала общей атаки. Товарищи командиры, по местам!

Поднимая капюшоны задубевших от влаги плащей, командиры стали выходить из землянки. Генерал, щуря глаза, строго молчал, и с ним никто не решался заговорить.

Однако полковник Заварухин, получивший особую задачу, не мог уйти от командующего, не выяснив, кто и как будет поддерживать его полк в разведке: ведь разведка–то не простая — боем.

— Рассчитывайте на свои приданные средства, полковник, но хорошо пойдете — включим артиллерию резерва. Что у вас, опять сомнения?

Заварухин поглядел на генерала и первый раз увидел, что у того маленькие острые уши, плотно прижатые к черепу.

— Виноват, товарищ генерал, но наступлению сейчас я бы предпочел оборону.

— Нам не дано право выбора. И вообще, полковник… — начал было генерал, но вовремя осекся и смягчился голосом: — Ты и так по сравнению с ними, — он кивнул на дверь, которая только–только закрылась за командирами, — ты и так в эти дни увернулся от боев. Ушел.

— Я сохранил дивизию, товарищ генерал.

— За это спасибо, полковник. Однако… — Генерал, медлительно щурясь, взял со стола карандаш, пощелкал по выпуклым ногтям. — М-да. И недосуг, полковник, вмешиваться в твои дела, да придется. Извиняй. У тебя, помнится, есть такой майор Филипенко. Он здесь, на совещании, был?

— Был, товарищ генерал.

— А ну зови его!

— Товарищ командующий, я не хотел бы…

— Идите и позовите.

— Слушаюсь.

Березов, все так же щелкая по ногтям, передразнил полковника вслух:

— Он не хотел бы. По себе деревца рубишь, полковник.

Вернулся Заварухин, а из–за его спины вышагнул Филипенко, в коротком и тесном от сырости плаще и оттого казавшийся еще здоровее. Высокий, под самый накатник, подбросил руку:

— Майор Филипенко.

— Ты знаешь, майор, что полковник тебя посылает в разведку?

— Никак нет. Но готов.

Генерал отложил в сторону карандаш, оглядел крупную фигуру майора:

— Вот так и готов?

— Вот так и готов, товарищ генерал.

Березову явно понравился командир полка своими четкими, решительными ответами и дерзким взглядом загоревшихся глаз. И легче стало на душе командующего.

— Я надеюсь на тебя, майор. Иди, и всяческих тебе успехов.

— Слушаюсь, товарищ генерал! — И Филипенко с такой силой вскинул руку и так повернулся, что от него ударил ветер и заворошил на столе генерала бумаги.

— И ты, полковник, свободен. Перед началом я все — таки приеду к тебе. Пришли за мной провожатого.

Невдолге перед атакой командующий действительно приехал на наблюдательный пункт командира Камской дивизии. Окопчик для обозрения поля боя был вырыт на опушке рощи, и полковник Заварухин стал рассказывать командующему, что полк майора Филипенко развернут и выдвинут на исходные рубежи чуть левее НП, и когда рассветет, станут хорошо видны его действия.

Дождь заметно слабел, но со стороны поля тянуло остывшим простором; сыро шумели деревья и осыпали крупную, увесистую капель. Заварухин только что вернулся от Филипенко, шел по высокой траве и до того вымок, что хлюпало в сапогах и мокрые брюки, как путы, жестко вязали шаг. Сейчас, разговаривая с командующим, Заварухин не то что мерз, а чувствовал себя зябко и неуютно под гремучей парусиной плащ–накидки.

— До немцев тут километра два, товарищ генерал. Ближе к нам проселок с тополями, а по ту сторону проселка ямы карьера — глину брали для кирпичного завода. На картах и кирпичный завод значится, а на самом деле одни ямы остались. Самого завода уж лет десять, говорят, не существует.