Крепостной шпион

   — Перед смертью Василий упомянул про клеймёного в шапке, — взволнованно сказал Трипольский. — Он говорил, что Анне Владиславовне угрожает какая-то опасность. Да бегите же Вы! — Трипольский резко обернулся к Афанасию. — Её нужно догнать, здесь опасно. Бегите! — повторил он, и прикусил язык.

Совершенно ясно Андрей Трипольский увидел налетевшие на девушку сзади две тёмные фигуры. Тут же, развернувшись лихо, подкатила карета. Всё было сделано так ловко и так быстро, что никто ничего не заметил, никто не услышал сдавленного женского крика.

   — Предупредите Бурсу, — сказал Трипольский. В этот миг он выглядел совершенно спокойным. — Теперь уж я сам за ними. Тут уж не до сантиментов. Дождались худшего.

Сказав это, Андрей Андреевич кинулся, расталкивая людей, к своим саням.

Афанасий, ошарашенный подобным поворотом дела, был вынужден выполнить его приказ, и направился к Константину Эммануиловичу.

   — Какая к чёрту шапка? — вскричал Бурса, прерывая бессвязные объяснения Афанасия. — Какие к чёрту клеймёные люди? Где моя девочка?

   — Да говорю же, похитили. Только что, минуту назад! Вон там, — Афанасий указал рукой направление. — Какие-то люди схватили её и силой усадили в карету. Трипольский за ними рванулся в погоню.

   — Братец, — сказал Бурса, и лицо Константина Эммануиловича исказила неприятная гримаса. — Ну, братец, я тебе устрою сладкую жизнь.

   — О чём это Вы? Я не пойму, — удивился Афанасий.

   — Да нет, — Бурса взял себя в руки и маска ярости на его лице сменилась другой маской. Лицо его приняло обычное благообразное выражение. — Это так, это глупость. Да что ж мы стоим? — закричал он. — В погоню!

После отъезда Анны и Константина Эммануиловича секретарь, зевая, прошёлся по дому. В голове секретаря будто кружил едкий дым чёрной сигары, и даже, если бы очень захотел, то не смог бы теперь думать ни о чём ином, кроме княгини Наталье Андреевне Ольховской.

Он боялся княгиню. Он восхищался ею. Ненавидел её и одновременно боготворил. Он бессчётное число раз произносил её имя про себя, потом, вдруг опомнившись, крестился на ближайшую икону и вслух произносил какую-нибудь небольшую молитву во спасение души.

К просьбе хозяина Сергей Филиппович отнёсся чисто формально, просто выполнил как неприятную обязанность.

Он не лёг спать. Ходил по дому, смотрел во все окна по очереди и этого ему показалось достаточно. Будь он сосредоточеннее, обрати он внимание на подозрительных людей ещё за час до визита негодяя в особняк, уже находившихся на Конюшенной в ожидании, отправь он посыльного за жандармами, может быть, дальнейшая судьба секретаря и сложилось бы иначе. Но Сергей Филиппович был влюблён и как всякий влюблённый упустил главное.

Вовсю звенели колокола. Возле парадного крыльца шумно остановилась какая-то карета. Был час пополудни, когда камердинер в фиолетовой ливрее, открывая, как рыба рот и вылупливая сонные глаза, остановился перед секретарём и стукнул палкой.

   — Что ещё стряслось? — спросил секретарь. — Кто там приехал?

   — Иван Кузьмич пожаловали, — преодолевая судорожную зевоту, сообщил камердинер. — Просит принять.

«Невероятно, — подумал секретарь, — вот уж действительно бесстрашный подлец. После того, что случилось вчера вломиться в дом среди бела дня».

Когда Сергей Филиппович вошёл в гостиную, Иван Бурса сидел, развалясь, в кресле и крутил в руках длинную чёрную трость. Он выглядел совершенно спокойным.

   — Присаживайтесь, молодой человек, — нагло, будто хозяин дома, приказал, указывая концом трости на другое кресло. — В ногах правды нет.

   — Константина Эммануиловича нет теперь, — почему-то оробев от этой безмерной наглости, сказал секретарь. — Все на похороны поручика Макарова уехали, его Андрей Андреич вчера утром на дуэли застрелил.

«Господи, зачем же я всё это ему говорю? — ужаснулся он про себя. — Будто оправдываюсь перед ним, будто задолжал ему».

   — Да я знаю-знаю, — голос младшего Бурсы звучал издевательски благосклонно и одновременно с этим повелительно. В эту минуту он почти не отличался от голоса старшего брата. — Я не по поводу покойника. Я к вам совсем по другому делу приехал, Сергей Филиппович, присаживайтесь, поговорим.

   — За мужиков своих похлопотать приехали? Так они в подвале заперты, а ключа у меня нет.

   — Да что Вы, Сергей Филиппович, нет, — в голосе Бурсы появилась брезгливая нотка. — Они не нужны мне совсем. Можете их убить коли есть охота. Пропащие люди, каторжники беглые. — Он сделал паузу, давая секретарю услышать нарастающий неприятный шум, и добавил: — Да, может быть, их уже и убили мои ребята.

Внизу в подвале происходила какая-то возня. Потом оттуда раздался краткий горловой крик. Такой крик бывает, когда человека колют штыком в живот.

   — Да, уже, — сказал Бурса и опять указал тростью на кресло. — Присаживайтесь, у меня к Вам разговор, Сергей Филиппович, очень серьёзный разговор.

   — Зачем же Вы своих людей убиваете, — не в силах противостоять чужой воле и опускаясь в кресло, спросил секретарь. — Они же Вам верою и правдой.

   — Они меня выдали, — поморщился Бурса.

   — Почему же Вы думаете?..