Крепостной ансамбль Мангупа

Постель ранней стены начиналась ниже башни А.8 и, дойдя до сохранившейся стены, исчезала под ней. Это позволяет предполагать, что ранняя и поздняя линии, пересекавшие балку, совпадали, что было подтверждено при археологических раскопках, проведенных у стыка оборонительной стены с восточной стенкой полукруглой башни А.6, стоящей в тальвеге. Это одно из самых мощных сооружений оборонительной системы Мангупа. Башня сложена, как и вся эта укрепленная линия, из разномерного штучного и бутового камня. Высота ее от уровня современной дневной поверхности до верха мерлонов составляет почти 13 м, ширина горжи — 4,7 м (рис. 21). Башня и весь участок обороны считались до наших исследований ранними, по крайней мере восходящими к феодоритскому времени. Однако раскопки показали, что на самом деле надземный массив кладки стен и башни возведен в турецкое время. Основанием для него стала стена времени княжества Феодоро, разбитая турецкими ядрами в 1475 г.; в свою очередь, она базировалась на кладке, внешний панцирь которой был выложен квадрами с лицевыми размерами 0,7 х 0,25 м, сложенными на известняковом растворе с обильным добавлением цемянки — признак, который многие исследователи считают присущим позднеримскому и ранневизантийскому строительству (198, с. 28). Было установлено, что к этой кладке, не вперевязь с ней, примыкает стена башни, но не полукруглой, а прямоугольной в плане. Закругление ее фаса было осуществлено на последнем этапе функционирования сооружения, то есть после захвата крепости турками.

Рис. 21. Укрепление А. XV. Башня А. 6. Фас. [256]

Прямоугольные башни преобладали в оборонительном зодчестве IV–VI вв. на территории Болгарии, где они обычно сочетались с башнями других планов (200, с. 37), в том числе и с до сих пор не известными в Крыму треугольными и пятиугольными (42, с. 115). Преимущественно прямоугольными были башни соседнего с Мангупом Херсона. В болгарском регионе прослеживается тенденция к сокращению в ранневизантийских крепостях числа башен, они устанавливались лишь в самых необходимых местах (201, с. 37). Это наблюдение вполне применимо к Мангупу.

К сожалению, раскоп у башни А.6 удалось довести лишь до глубины 3,3 м от современной дневной поверхности, так как дальше углубление стало невозможным из-за обилия крупных бутовых камней и квадров, образовавших завал перед стеной в результате разрушения ее турецкой артиллерией. Удалять камни с этой глубины было чрезвычайно сложно. Можно предполагать, что была достигнута лишь верхняя часть сохранившейся раннесредневековой кладки стены, пересекавшей балку; насколько она продолжается в глубину, пока остается неясным. Также неясно, имеют ли под собой древнее основание две прямоугольные в плане башни с открытой горжей[28] А.5 и А.7, стоящие по сторонам [120] тальвега, на расстоянии короткого перестрела (35 м) от башни А.6.

Выбор места для возведения ворот диктовался необходимостью обеспечения обороны конечного участка главной подъездной дороги, подведенной к плато с юго-востока. Она огибала верховья обширной балки Алмалык-дере по водоразделу ее с Ай-Тодорской долиной и, постепенно прижимаясь к юго-восточному склону Мангупа, круто огибала оконечность Тешкли-буруна, проходя уже вдоль северо-западного его склона, достигала ворот, за которыми превращалась в городскую улицу. Несомненно, дорога была сложным инженерным сооружением, прокладка которого на мергелистых и известняковых склонах требовала большого объема скальных и земляных работ. Последний отрезок ее от оконечности мыса до ворот проходил по искусственной подсыпке, укрепленной вертикально поставленными крупными камнями (12, с. 162–163). Сооружение дороги, вероятно, осуществлялось параллельно с возведением крепостных сооружений. Подъездной путь становился неотъемлемой частью крепостного ансамбля. Естественная композиция плато подсказывала именно этот, наиболее удобный вариант трассы дороги. Все другие возможные средневековые маршруты, прежде всего по ущельям Гамам-дере и Табана-дере, были гораздо круче и практически не подходили для колесных повозок, хотя вьючные животные, а также всадники могли по ним подниматься. Однако главные ворота в крепости были одни. Это составляет особенность ранневизантийской фортификации по сравнению с римской. Такая закономерность хорошо прослеживается на примерах балканских крепостей V–VII вв. (200, с. 37).

Местоположение ворот было избрано с учетом, во-первых, их малозаметности для противника, во-вторых, возможности защиты относительно малыми силами и, в-третьих, экономии средств при строительстве.

Увидеть ворота можно было только с поворота дороги за оконечность мыса Тешкли-бурун. Снизу из долины, даже при безлесных в прошлом склонах, они были малозаметны из-за большого расстояния, и кроме того, сложенные из мшанкового известняка, они сливались по цвету с обрывом мыса.