Крепость живых

– Вы разделочный пункт в парке видели?

– Видели. Сейчас снимать будем.

– Так чего спрашиваете?

– Получается так, что зря спрашиваем.

– Миша где?

– Перевязан, обезболен. Сейчас его уже оперируют. Судя по времени.

– В Кронштадте?

– Там.

– Какие перспективы?

– Для Миши хорошие. Для вашего соседа – плохие.

– А для твоего брата?

– Думаю, что тоже хорошие.

– Здесь еще долго собираетесь сидеть?

– Нет. Скоро поедем.

– Не забыли, что еще женщин в Стрельне забрать надо?

– Отлично помним. В парке никого не встретили?

– Этого пидора да три штуки мертвяков.

– Ладно, помогите нашему парню в подготовке милицейского УАЗа.

– Хорошо. Что там готовить-то, – бензин залил да поехал. Там все погибли?

– Нет, водиле пуля в руку попала да одной из девчонок пуля оторвала палец.

– Надо же, как свезло. Я уж думал, им крышка. Вы там не копайтесь долго, не нравится мне тут очень. А я своей интуиции доверяю.

– Не волнуйтесь. Мы мигом. Пришли бы вы раньше, раньше бы уехали. Решили вас не бросать.

– А, ну да… не подумал… Зато я его снес, суку!

– Это его АКСУ? Ну за спиной.

– Его. Только патронов мало.

– Сколько?

– Рожок… Неполный.

– Тогда оставьте эту штуковину себе, а ППС верните доктору.

– Так у него же еще вон висит.

– Хотите поменяться?

– Не, не хочу… Держите.

Снимать получается не так быстро, как хотелось бы. Тут даже меня пронимает. Три перекладины, как гимнастические невысокие турники, на двух еще растянуты не до конца разделанные тела. Чем-то напоминает гейдельбергские поделки – там тоже экорше[42] в непривычных академичному глазу позах. В принципе так разделывают в деревне свиней – подтягивают за задние ноги, и достаточно аккуратно секануть по брюху, как все внутренности вываливаются долой. Охотники так тоже делают. Доводилось видеть.

Пока я снимаю, Николаич нарезает круги, постепенно удаляясь от меня и места разделки.

Не понимаю, что его так заинтересовало.

Заканчиваю, надеясь, что старательно запечатлел все. При видеосъемке важно не дергать камерой и не терять резкость, чтоб потом на стоп-кадре было видно, что и как. В свое время потратил много сил и угробил кучу пленки, пока не насобачился снимать, как следует.

Возвращается озадаченный Николаич:

– Сняли все?

– Все. А что вы искали?

– Внутренности. Кости. Следов того, что закапывали, нет. Даже кожи нет.

– Возможно, разделка тут работает недавно?

– Непохоже. Кровь они спускали, по этой канаве сгустки метров на сто гниют. С двух тел столько не наберется. Самое малое – десять. Но я уверен, что было больше.

Выбираемся из такого уютного раньше парка. Дмитрий с Надеждой волокут какие-то сумки. Собрали все, что нашли полезного и интересного в помещении.

Оказывается, что мы не приметили слона: за жилой караулкой притулился незаметно «жип широкий». Опер натренированным глазом нашел ключи с брелком. А потом методом дедукции и выхода через заднюю дверь обнаружил и джип «Гранд-чероки» – сочного вишневого цвета, всего с одним пулевым отверстием в водительском стекле.

Тремя джипами скатываемся вниз – к «хивусу». Оттуда высовывается водила и кричит, чтобы я позвонил сварщику по телефону. Оказывается, сварщик отзвонился на госпитальный сантранспорт, но там уже таскали раненых и потому свалили связь на меня.

– Отыскался след Тараса!

– И где этот болван?

– Сейчас узнаю.

Так, уже лучше, теперь телефон не занят.

– Помогите мне, пожалуйста, помогите!!! – Трубка так орет, что приходится отдалить ее от уха.

– Спокойно! Вы где?

– На дереве…

– Где это дерево?

– В парке!

Николаич нетерпеливо отнимает у меня мобилу. Звук громкий, слышно всем, кто не в охранении.

– Парк большой, – терпеливо, как с идиотом (хотя почему «как» – именно с идиотом мы и имеем дело), начинает говорить Николаич. – Куда вы пошли от берега?

– Я пошел к вам, потом стали стрелять… Я взял в сторону и заблудился…

– Вы видите какие-нибудь дома?

– Нет…

– Шоссе переходили?

– Не помню, нет, наверное…

– Нет или наверное?

– Нет…

– Так, что потом?

– Увидел собак, они странные какие-то – сразу напали.

– Вас укусили?

– Нет, я успел на дерево залезть. А они внизу сидят.

– Сколько собак?

– Четыре. Три и еще одна.

– То есть три рядом и одна в сторонке? Не лают?

– Да, так. Сидят молча.

– Оружие у вас есть?

– Н-нет…

– Я ж вам выдал ППШ?

– Я его уронил… Когда собаки погнались…

– Ясно. Через пару минут начинайте кричать «ау».

– Вы мне поможете?

– А куда денешься…

Выключает мобилу, протягивает ее мне:

– Получается так, что этот «иерой» сидит где-то совсем рядом. Тут до поселка доплюнуть можно. Чтоб заблудиться, постараться надо. Найти-то его не вопрос. А вот собаки мне не нравятся. Тем более молчаливые.

– Дохлые псинки-то? – влезает Михин папа. Он уже осмотрел свой УАЗ и теперь стоит с сокрушенным видом.

– Скорее всего. Пойдете с нами?

– Тык у меня патронов-то…

Николаич сопит, потом спрашивает меня:

– Что там, патроны есть к автомату?

– Есть. Десятка два.

– Получается так, что придется выдать оружие помощнее…

И выдает ему дробовик – автомат и патроны, вытянув их из узелка.

– А может, и пистолет дадите?

Николаич, сопя, выдает и ПМ с горсткой патронов.

Немного повеселевший Михин отец начинает снаряжаться.