Крепость живых

Останавливаю машину. Мрачный водила заряжает аж четыреста рублев… Соглашаюсь, заметив, что знаю важную информацию. Его, однако, ничего не волнует, кроме денег, и он заявляет, что свои басни могу оставить при себе. Ну как скажешь. Впрочем, далеко уехать не получается – рыдван бомбилы глохнет. Подождав пяток минут, пока он рылся под капотом, вылезаю и говорю, что не могу ждать. Накурено у него в тачке зверски. Сказать ему нечего, и он ругается так, безадресно, в воздух.

Вторая машина останавливается почти сразу. В салоне пахнет чем-то сладковатым, и водитель весь из себя лучится благостью. Но заряжает те же четыреста… Оказывается, что ему самому нужно ехать в Купчино, и, похоже, мое предложение его заинтересовало – видно, что он любопытен и характер у него живой.

Выкладываю ему стандартное, уже обкатанное за день сообщение. Хмыкает, потом заявляет:

– А с виду трезвый!

Улыбаюсь ему в ответ и спрашиваю, есть ли у него знакомые медики и милиционеры.

Таковые наличествуют. Любезно предлагаю отзвониться им. Еще раз хмыкает, выбирает освещенное и людное место, ловко втирает машину между двумя стоящими у обочины. Начинает звонить. Три первых абонента не отвечают, четвертый говорит возбужденно и громко, но я ни черта не понимаю. Видно, что водитель сильно встревожился, а после еще пары звонков он уже взвинчен. Смотрит на меня уже невесело. На последнем звонке все же успокаивается, – видно, звонил домой и там все в порядке.

– Бу каза!

– Что?

– Извини! Плохо все. Не наврал ты, а лучше б наврал… Впору тебе деньги давать!

– А я помню, у вас принято вестникам с плохими вестями свинец плавленый в глотку лить!

– Это не у нас, а у узбеков. У нас за хорошую разведку, наоборот, награждали. Говори, что еще знаешь.

– Давай поедем, а?

– Да, конечно…

Ехали в общем недолго, основное я успел выложить. Слушал меня водила внимательно и старательно. Как прилежный ученик-отличник.

– Вот этот дом твой. Это моя визитка. Рахмат тебе! Удачи!

– И тебе тоже. Осторожней будь!

– Это буду!

Перед металлической дверью парадной некоторое время копошусь, стараясь поудобнее расположить хотя и легкий, но неудобный рюкзак и, главное, приспособить к быстрому пользованию «смерть председателю». Набираю номер квартиры в домофоне.

– Кто? – Басок, но не мужчины еще, а парня.

Называю себя, отрекомендовываюсь. Щелкает замок. Распахиваю дверь пошире и старательно осматриваю площадку и лестницу. Вроде никого. Аккуратно вхожу и, практически в открытую держа ружье, начинаю подниматься. Лифтом пользоваться страшновато – еще застрянешь, чего доброго, выбирайся потом. На лестнице другая проблема – есть непросматриваемые куски. Вот и думай.

Но на лестнице никого нет – ни живых, ни мертвых. Дверь в квартире открывается сразу – явно наблюдали за моим подходом в глазок.

Вхожу в светлую прихожую. Рослый парень, очень похожий физиономией на Сан Саныча, оказывается сыном, Сан Санычем младшим. Оригинальный и разнообразный в семье выбор имен, ничего не скажешь. Жена тут же – невысокая, спортивного покроя женщина. И мать и сын мрачные и радости особой не выказывают – ну да и понятно, чему тут радоваться.

Получаю тапки, сваливаю с себя груз и охотничьи доспехи. Жена Сан Саныча – Дарья Ивановна – приглашает поужинать. Им самим неохота, а вот меня покормить стоит.

Покормить – это замечательно. Это я всегда с удовольствием. Тем более что оказывается, что все очень вкусно. Пока я в три горла жру наваристый, вкуснейший борщ, хозяева сидят за чашками с чаем и слушают, что я им рассказываю. Тактично сообщаю, что Сан Саныч был жив к моему уходу и мы с ним встретимся завтра. Вспоминаю, что на столике у начмеда были пустые упаковки лекарств, – до меня доходит, что Сан Саныч под руководством Валентины съел все, что могло бы помочь от бактерий и вирусов. Упоминаю и это.

Младший Сан Саныч (договорились, что я буду называть его Саша, фамильярное Саня было отвергнуто с места и категорично) даже подпрыгивает, когда я рассказываю о покупке «хауды».

Он потрясен тем, что я выкинул кучу денег на такое барахло. Это же не оружие, тем более что против зомби оно бесполезно. В глубине души я с ним вообще-то согласен, но что сделано, то сделано. В конце концов, купив эту штуковину, я расположил к себе торговцев, также возможно, что она и пригодится, – скажем, как оружие последнего шанса. Может быть, из нее можно будет стрелять и дробью.

Но я не преуспел. Саша смотрит на меня с сочувствием. Как смотрят на дурака, облапошенного кидалами-наперсточниками. Сам он все время держит под рукой здоровенную одностволку, вызывающую у меня стойкую ассоциацию с прикладом, прилепленным к куску водопроводной трубы. Оказывается, это чудо отечественного гения называется ИЖ-18 и является забавной штуковиной – это магнум, и при стрельбе можно использовать особо мощные патроны. Лупит на шестьдесят метров, что для ружья очень порядочная дистанция. Особо отмечает, что конструкция простая, может вытерпеть многое и ее в семье называют Гаубицей.