КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ

Гомон оборвался, когда, брызжа кровью, из темноты прохода к ногам Кайялу выкатилась отрубленная голова Фалая. Глаза вытаращены, рот распахнут в так и не родившемся крике. Сделав несколько оборотов, голова замерла, обращенная к шутникам, уставив на них укоризненный невидящий взгляд.

– К-какого рожна… – затравленно озираясь, выдохнул Кайялу.

Разбойники есть разбойники, Лоот скривился от презрения. Похоже, командир головного отряда не отличался ни выдержкой, ни дисциплинированностью, ни элементарной сообразительностью. Лава основного войска еще пребывала в движении, еще текла по равнине, не имея ни формы, ни цели, еще не опустел лагерь, кольцо повозок продолжало изрыгать все новых и новых головорезов, когда головной отряд вдруг качнулся вперед и устремился к единственной узкой дороге, ведущей по склону холма к запертым воротам Ариссы.

– Приготовились! – крикнул Лоот. – Угостите ублюдков от души, чтоб здесь и остались!

Глупая, глупая это была затея. Крутой склон, усыпанный валунами, устланный многочисленными коварными осыпями. Узкая дорога длиной в тысячу шагов извивается змеей, заставляя идущего бесконечно долго играть роль добровольной мишени для стрелков, засевших на вершине холма. И все же Глазов горе-воевода отправил людей на бойню.

Зазвенели луки, стрельцы даже не целились толком, но там, внизу, будто ураган прошел. Тем не менее, уцелевшие разбойники упрямо двигались вверх. На тех, что наступали в авангарде, не было даже доспехов, а в руках эти бедолаги держали маленькие круглые щиты, абсолютно бесполезные под градом стрел. Их лбы были скрыты под желтыми повязками, так что даже и не узнать, из какой земли явились эти безумцы. Опустошая колчаны, лучники дюжинами косили несчастных, а те все шли и шли, покорно, будто скот на убой.

– Что-то здесь не так, – бормотал Лоот, глядя на избиение. – Какого рожна? Что за смертники, будь они прокляты! И почему… почему они так идут?..

О да, на эту походку стоило посмотреть! Будто каждый в изрядном подпитии, будто заставь их не карабкаться вверх по горной дороге, а просто пройти по абсолютно ровной поверхности, иные не выдержат и этого испытания, не удержатся на ногах.

– Опустить луки! – заорал Лоот. – Прекратить стрельбу!

Звон тетив мгновенно стих. Командиры стрелков недоуменно уставились на генерала.

– Наверняка это пленные, – сказал Лоот. – Их накачали какой-нибудь дрянью и погнали на нас.

– Но зачем? – спросил Кафар, командовавший всеми стрельцами.

– Чтобы почистить ваши колчаны – ответил Лоот. – Много осталось стрел у бойцов?

– Еще порядочно, – задумчиво проговорил Кафар. – Но… ты прав, такими темпами мы в конце концов останемся безоружными.

– Вот и я о том, – кивнул Лоот.

– Но как быть? – Кафар сделал жест в сторону наступающих.

– Камни, – ответил Лоот. – Все вокруг усыпано валунами. Используйте их.

Черный прямоугольник прохода, дорожка кровавых брызг на мостовой, в конце ее – отрубленная голова.

– Позволь мне, Михашир! – лицо Кайялу налилось черной яростью. – Я быстрый. Раз – и внутри. Изрублю…

– Никого ты не изрубишь, – устало ответил Михашир. – Мы не знаем, сколько их там…

– Вот и узнаю! – перебил белобрысый юнец.

– Не узнаешь, – отрезал Михашир. – Здесь – солнце, там – темно. Пока привыкнут глаза, тебя десять раз убьют. Нож метнут в спину, и тебя нет. Остальных, наверное, так и порешили, если им хватило дурости сунуться туда всем разом.

– Что же делать? – в глазах Кайялу промелькнула растерянность.

– Выкурить этих сволочей, – подал голос Ганай, начинающий седеть солдат, чье жилистое тело, казалось, было сплетено из кожаных ремней.

– Выкурить, – повторил он. – Вон, зайти в любой дом, собрать мебель, сложить у входа и поджечь. Прыснут наружу как тараканы.

Михашир посмотрел туда, куда указывал Ганай. За пустырем шириной сотни в полторы шагов начинались жилые кварталы. По краю – домишки неказистые, кособокие, грубой каменной кладки, под соломенными крышами, но дальше тянутся к небу черепичные крыши добротных высоких домов.

Нет, мебель, конечно, они брать не станут: у голытьбы ее и нет, а грабить состоятельных горожан себе дороже. Но вот утащить несколько охапок соломы – самое оно. Солома дымит так, что можно выкурить кого угодно, хоть демонов с Оборотной стороны.

– Ганай, Кайялу – со мной, – сказал Михашир. – Остальные – остаются здесь. Если кто-то высунется оттуда, сделайте так, чтобы он об этом очень пожалел.

Они двинулись в тот проулок, где несколькими минутами ранее увидели лежащее тело. Труп был ужасен. Скорее даже уже и не труп, а брошенная мясником почти разделанная туша – еще несколько ударов, и куски можно развешивать на крюки над прилавком. При виде этого кошмара у Михашира ком подступил к горлу.

– Знатная работа, – хриплым голосом произнес Ганай.

– Боги-боги-боги… – одними губами забормотал Кайялу, делая охранительные знаменья.

– А не из наших ли он?.. – наклонившись, Ганай ухватил за волосы полуотрубленную голову, повернул лицом к себе. Михашир судорожно сглотнул: сквозь кровавые пятна на лбу явственно проступала татуировка скорпиона.