Крепость стрелка Шарпа

Сопротивление ослабевало. Зажатые с трех сторон на небольшом участке, защитники форта обреченно отбивались. Единственный переход к башне был в руках красномундирников, и маратхам оставалось либо сдаваться, либо прыгать. Заиграл волынщик. Дикие, диссонирующие звуки, казалось, добавили атакующим неистовства. В их воинственных криках смешались безумие, ужас и ярость. Белые канты на мундире Шарпа стали красными, как будто он снова надел форму 33-го полка. Рука устала, проколотое бедро болело, а очистить стену от неприятеля никак не получалось. Пуля прошила рукав мундира, другая пригладила волосы, и он, ощутив дыхание смерти, заревел и бросился вперед. Внизу люди Кэмпбелла сорвали запор и навалились на последние ворота. С другой стороны им помогали саперы. Какой-то офицер, поднявшись на внешнюю арку надо рвом, замахал руками, призывая всех, кто остался на северном склоне.

Его заметили, и поток красномундирников устремился сначала вниз, потом вверх, к воротам Внутреннего форта. Солдаты спешили, чуя добычу и женщин. Все четверо ворот распахнулись перед ними. Небесная крепость пала.

Из всех защитников Гавилгура последним был Додд. Понимая, что проиграл, полковник не собирался сдаваться. Обнажив саблю, он встал на пути неприятеля и вдруг узнал в окровавленном предводителе красномундирников старого знакомого.

— Сержант Шарп? Какая приятная встреча.

Додд насмешливо отсалютовал врагу саблей с золотой рукоятью. Однажды он пытался переманить Шарпа на свою сторону и вступить в ряды Кобр. Посулы подействовали, и Шарп, в ту пору сержант, едва не принял предложение, но судьба распорядилась иначе. И вот теперь она же свела их в последний раз на стене Гавилгура.

— Я теперь мистер Шарп, ублюдок.

Прапорщик оттолкнул Локхарта и Гаррарда и, прыгнув вперед, рубанул с плеча, но полковник легко отвел угрозу и провел контрвыпад. Клинок сабли пронзил мундир и царапнул по ребрам. Додд отступил, отбил боковой удар и молниеносно выбросил руку. Лезвие скользнуло по щеке под глазом, и в следующий момент рана наполнилась кровью.

— Отметина на всю жизнь, — сказал Додд, — хотя, боюсь, ваша будет недолгой, мистер.

Он снова атаковал, и Шарп с трудом, скорее по случайности, чем за счет умения, отвел угрозу. Шансов против Додда у него не было. Маккандлесс предупреждал, что предатель — отличный фехтовальщик и хороший солдат.

Заметив, что противник стал осторожнее, полковник усмехнулся.

— Так они все-таки произвели вас в офицеры, а? Вот уж не думал, что в британской армии есть здравомыслящие люди.

Он наступал, опустив саблю, провоцируя врага на неподготовленную атаку, но тут какой-то красномундирник промчался мимо Гаррарда с поднятой саблей, и Додд, застигнутый врасплох, сделал шаг назад, успев, однако, инстинктивно подставить клинок под удар. Красномундирник потерял равновесие, пошатнулся, и полковник легко, с презрительной улыбкой на губах, проткнул ему горло. Шарп, узнав в солдате Ахмеда, взревел от ярости и бросился на врага. Додд же не только успел выдернуть из раны саблю и отвести в сторону палаш, но и, изловчившись, приготовился всадить лезвие Шарпу в живот. Наверно, он бы так и сделал, если бы ему не помешал выстрел из пистолета. Пуля, попав в правое плечо, отбросила предателя назад. Онемевшая рука опустилась и повисла.

Шарп шагнул к нему. В глазах Додда впервые появился страх.

— Это тебе за Маккандлесса. — Удар в пах заставил изменника согнуться от боли. — А это за Ахмеда.

Держа палаш двумя руками, Шарп воткнул острие под подбородок и медленно провел лезвием поперек горла. Сталь перерезала мышцы, сухожилия и глотку. Хлынула кровь. Додд покачнулся и свалился на камни. Элай Локхарт с еще дымящимся пистолетом наклонился над телом предателя. Шарп опустился рядом с Ахмедом, но мальчишка уже умирал. Кровь пузырилась на губах и глубокой ране на горле. Он попытался сделать вдох и поднял глаза, но взгляд был уже пустой. Худенькое тельце забилось в конвульсиях и замерло. Юный араб отправился в свой рай.

— Ах ты, паршивец. — Шарп покачал головой. Слезы, скатываясь из глаз, смешивались с кровью из раны на щеке. — Глупый маленький паршивец.

Локхарт перерезал саблей веревку, на которой держался флаг, и желтое с зеленым полотнище соскользнуло вниз под восторженные крики сотен красномундирников. Британского флага под рукой не нашлось, и сержант с помощью Шарпа стащил с Ахмеда линялый, залитый кровью красный мундир и поднял вместо знамени. Гавилгур пал.

Шарп смахнул рукавом слезы и вытер кровь. Локхарт ухмыльнулся, и он тоже выдавил из себя улыбку.

— Получилось, а, Элай?

— Да уж, черт возьми. Получилось. — Они пожали друг другу руки.

— Спасибо, — сказал Шарп и, выпустив вдруг руку кавалериста, повернулся и пнул тело предателя. — Возьми его, Элай. Мерзавец стоит целое состояние.

— Так это Додд?

— Он, сучий потрох. Компания обещала заплатить семьсот гиней. Неплохие деньги для тебя и Клер.

— Для нас с вами, сэр. — Сержант выглядел никак не лучше прапорщика. Синий мундир, рваный и залитый кровью, годился теперь разве что на ветошь. — Поделим пополам, сэр. Половина мне, половина вам.