Крепость стрелка Шарпа

— Господи, что вы говорите?! — Стокс даже остановился и, нахмурившись, посмотрел на Шарпа. — Вот что я вам скажу, Ричард, в бреши мы войдем, потому что бреши хорошие. Но что ждет нас за ними? Этого не знает никто, кроме Бога. И, боюсь, Внутренний форт станет препятствием куда более грозным, чем кто-либо предполагает. — Он покачал головой. — Я настроен не слишком оптимистично; Ричард, скажу вам откровенно.

Шарп не знал, что значит «оптимистично», но понял, что майор не ждет от штурма ничего хорошего.

— Мне надо попасть в крепость, сэр. Обязательно надо. А к вам у меня просьба. Не могли бы вы присмотреть завтра за Ахмедом? — Он взял своего юного слугу за плечо и вытащил вперед. — Паршивец рвется пойти со мной, но помирать ему еще рановато. Подержите его у себя пару дней.

— Будет моим помощником, — обрадовался майор. — Но мне было бы спокойнее, если бы и вы тоже остались. Так ли уж обязательно лезть в пекло? Или вам приказано сопровождать Кении?

— Нет, сэр, мне никто ничего не приказывал, но я все равно пойду. Это личное дело.

— Имейте в виду, крови прольется немало, — предупредил Стокс и, подойдя к палатке, окликнул слугу.

— Ну вот, останешься здесь, — строго приказал Ахмеду Шарп. — Ты меня слышишь? Останешься здесь!

— Я пойду с тобой, — упирался мальчишка.

— Никуда ты не пойдешь! — Шарп начал злиться на упрямца. — Ты теперь солдат. А солдаты подчиняются приказам, ясно? Так вот я приказываю тебе остаться!

Ахмед насупился, но вроде бы смирился с неизбежным. Стокс показал ему свободный уголок, и арапчонок молча улегся. Мужчины еще посидели немного за разговором. Точнее, разговаривал майор, а прапорщик больше слушал. Стокс сообщил о замечательном кварце, обнаруженном в местных породах. Через какое-то время прапорщик начал зевать. Шарп допил чай, пожелал спокойной ночи и, убедившись, что Ахмед уснул и не побежит за ним, выскользнул из палатки.

Сам он уснуть еще долго не мог. В какой-то момент стало одиноко. Клер ушла к Элаю Локхарту, и, хотя Шарп был рад за товарища-кавалериста, без нее в палатке стало пусто, а на душе тоскливо. Проворочавшись с полчаса, он поднялся, выбрался наружу и направился к обрыву. Гавилгур вырисовывался в темноте черной громадиной. Лишь кое-где мерцали огоньки. Тишину ночи нарушала восемнадцатифунтовая пушка, каждые двадцать минут отправлявшая ядро через каменистый перешеек. Потом снова становилось тихо. Издалека долетало приглушенное пение, в траве трещали насекомые, в скалах вздыхал ветер. Однажды, когда вспышка осветила перешеек, Шарп отчетливо увидел в стенах три огромные бреши. Что же на самом деле тянуло его туда, к этим смертоносным ловушкам? Чувство мести? Или просто желание найти Хейксвилла и Додда? Шарп мог бы подождать, пока пехота сделает свое дело, пробьет дорогу в крепость, полив ее кровью, а потом спокойно войти следом, но знал, что никогда не выберет легкий путь. Нет, он пойдет на штурм вместе с людьми Кении и сам проложит путь в Гавилгур, пусть даже и без особой причины. Пусть даже просто из гордости. Офицер из него не получался. 74-й батальон не признал его своим, как сложится со стрелками — еще неизвестно, а потому перед возвращением в Англию Шарпу следовало самому позаботиться о своей репутации.

Итак, завтра в бой. Он должен идти вместе со всеми и драться или продать звание и уйти из армии. Шарп уже размышлял над этим вариантом и пришел к выводу, что не хочет уходить. Ему нравилось в армии. Нравилось носить форму. Он даже позволял себе надеяться, что это дело, сражаться с врагами короны, получается у него совсем даже неплохо. А раз так, то завтра он снова докажет, что по праву носит красную перевязь и саблю.

Итак, утром, когда застучат барабаны и ударят вражеские пушки, он, Дик Шарп, пойдет к стенам Гавилгура.

Глава девятая

Рассвет пришел в Деогаум вместе с туманом. Туман просачивался между деревьями, собирался озерками в низинах и оседал каплями на палатках.

— Похоже, запахло зимой, а? — обронил генерал Уэлсли, выглянув наружу.

— Термометр показывает семьдесят восемь градусов, сэр, — сухо ответил его адъютант, майор Кэмпбелл.

— Я и говорю, что только запахло. Только запахло, — не стал спорить генерал. Держа в руке чашку чаю, он повернулся туда, где за мутными клочьями серой мглы уже сияли под лучами восходящего солнца уходящие в голубеющее небо скалы Гавилгура. За спиной генерала с мундиром, треуголкой и саблей стоял слуга. Другой держал наготове коня. Третий ждал, пока сэр Артур допьет чай и отдаст ему чашку и блюдце. — Как Харнесс?

— Почти все время спит, сэр, — ответил молодой шотландец.

Полковника Харнесса отстранили от командования бригадой после того, как он, разбушевавшись в лагере, отдал распоряжение своим горцам построиться в колонну и выступить на юг, дабы сразиться с драконами, папистами и вигами.

— Спит? — Генерал нахмурился. — А что делают врачи? Все так же вливают в глотку несчастному ром?

— Ему дают настой опиума, сэр, но для смягчения вкуса добавляют немного рому.

— Бедный Харнесс, — проворчал Уэлсли, прихлебывая чай.