Крепость Серого Льда

Танджо с довольным видом взял стрелу и плавным, красивым движением наложил ее на лук. Как только мальчик отошел от мишени, он выстрелил. Цванг... В самую середину яблочка.

О боги. Ликующие крики толпы с трудом доходили до Райфа. Краем глаза он заметил, что Траггис Крот шевельнулся — совсем чуть-чуть, так что это можно было даже счесть за обман зрения. Правая рука атамана легла на рукоять ножа, и Райф подумал: «Я не увижу удара, который убьет меня».

Он наложил на лук вторую стрелу. Малейшая помеха могла отклонить ее от цели. Лучше всего выстрелить быстро, пока прицел еще верен и руки не начали дрожать.

Райф отпустил тетиву и сразу понял, что совершил ошибку. Лук отдал назад, тетива обвисла. Поднявшаяся снизу воздушная струя тронула подбородок Райфа и направила стрелу в идущий с севера поток. Стрела вихлялась на лету, и Райф заранее знал, что она не попадет в яблочко.

Цванг... и толпа разразилась приветствиями в честь Танджо.

Пока мальчик бегал вынимать стрелы из улья, Райф смотрел на камень у себя под ногами. Им осталось сделать третий и последний выстрел по этой мишени. Выиграть первую стадию еще не значит выиграть состязание, но Райф повидал много стрелковых турниров и знал, что тому, кто начал проигрывать, остановиться уже трудно. Он тяжело дышал, стараясь собраться с мыслями. Танджо счищал воображаемую выпуклость со своего лука длинными, как восковые бобы, ногтями.

Третья стрела Танджо попала в след от второй, обрызгав смолой всю мишень. Райф взял на прицел ее белые гусиные перья, дождался, когда утихнут восходящие потоки, и выстрелил.

Выстрел удался, и стрела угодила в яблочко, но не в самую середку, где торчала, словно стержень солнечных часов, стрела Танджо. Юстафа объявил Танджо победителем первой стадии, и Увечные закричали «ура». Ребятишки, выбежав на площадку, увезли прочь первый улей и очистили доступ ко второму, стоящему на расстоянии в двести шагов. Яблочко, раньше бывшее величиной с настоящее яблоко, теперь превратилось в маленькое пятнышко.

В толпе ходили по рукам кувшины с пивом, блюда с жирными лепешками и зажаренными целиком луковицами. Женщины, крутившие вертел со свиньей, от жары закатали рукава и распустили шнуровку своих корсажей. Обгоревшая свиная шкура трещала и лопалась. Одна из стряпух проткнула брюхо свиньи вилкой, и оттуда хлынул сок. Райф отвернулся. Он не хотел даже думать о предстоящем пире. Ему не терпелось начать вторую стадию, и каждая минута ожидания была для него пыткой. На ста шагах еще можно стрелять по прямой, думал он, нервно поглаживая свой тисовый лук, но на двухстах стреле необходимо набрать высоту. Поневоле придется учитывать дующий с севера ветер.

— Лучники, приступайте к пробным выстрелам.

Райф давно уже приготовился и не стал смотреть, будет Танджо устраивать новое представление с десятью стрелами или нет. Он послал пробную стрелу высоко в воздух. Ветер снес ее на юг, и она попала в улей на добрые две ладони от яблочка. Хорошо хоть не мимо, вздохнул с облегчением Райф.

Танджо на сей раз тоже ограничился одной стрелой, постаравшись как можно лучше примениться к ветру. Райф даже с двухсот шагов расслышал смачное «цванг» стрелы, попавшей точно в середину яблочка.

— Похоже, твой плащ достанется мне, кланник, — заметил Танджо, опустив лук. — Он сделает мою охоту удачной.

Райф промолчал. Его время истекало. Он хороший стрелок, но с этим Увечным мог бы потягаться только мастер наподобие Баллика Красного. Райф думал, что лишние сто шагов как-то уравняют их, но пробный выстрел Танджо доказал ему, что он ошибался. Теперь его могла спасти только удача.

Следующую стрелу Танджо всадил чуть выше середины. Райф добился почти того же, и ястребиные перья пересеклись с гусиными. Юстафа, пока мальчик вынимал стрелы, проплясал веселый танец. Любопытно было бы знать, сколько поставил толстяк на Танджо.

Две другие стрелы Райфа тоже легли хорошо — одна в яблочко, другая на самый его ободок, но Танджо все-таки превзошел его.

— Тан-джо! Тан-джо! — вопила толпа. Еще больше пива было выпито, и Увечные напирали со всех сторон. Райф чуял их запах, видел оружие у них в руках. Беременная с привязанным к животу камнем проговорила, скаля зубы:

— Ночь во Рву долгая и холодная.

Врата ада. Райф вздрогнул, вспомнив слова Юстафы. В двадцати шагах от него зияла бездна. Чистое небо голубело над ней, и о том, что мир здесь утрачивает свою целостность, говорило только солнце, слишком маленькое и бледное. Все его тепло и половину света поглощал Ров. Кому и зачем нужно отправлять туда людей, все равно, живых или мертвых?

Райф едва заметил, как откатили прочь второй улей.

Третий и последний был самым большим из трех. С коня вышиной, он имел форму барабана. Оно и понятно: с трехсот шагов лучники обычно бьют не во всадника, а в его лошадь. Яблочко, однако, присутствовало и здесь — красный кружок на высоте конского сердца.