Башни служили главными узлами артиллерийской обороны. В каждом ярусе располагалось до шести амбразур для пушек. Просветы амбразур закрывались внутренними ставнями с засовами, сверху в стене под наклоном проходило дымоотводное отверстие. При многократной стрельбе пороховые газы, таким образом, не скапливались внутри помещений. Устройство и размеры боевых отверстий позволяли вести стрельбу из них крепостными пищалями и пушками мелких калибров, — ядром примерно до двух-трех фунтов. Устройство и планировка крепости убедительно говорят о том, что она построена в эпоху, когда огнестрельное оружие уже оказало решающее влияние на фортификацию. Оборонительные сооружения начали возводить толще и выше, обычными стали многоярусные башни — центры пушечной обороны. Об этом в данном случае свидетельствуют конфигурация амбразур, предназначенных для пушек и ружей, а не луков и самострелов, прочные сферические своды, отделяющие первый и второй этажи башен, расширение стен к нижней части, а также регулярная расстановка башен по всему периметру стен. Расстояние между башнями от 70 до 130 метров, — в среднем 80 метров, что соответствует обычной в середине века дистанции прицельного огня из ручного огнестрельного оружия. Естественно, что в самых опасных местах — к «носу» крепости, где находились ворота, — прясла, то есть участки стен между башнями, укорачивались до 70–75 метров.
Судя по чертежам и рисункам, башни лишь незначительно возвышались над стенами, а к их основанию подступала вода. Атакующего неприятеля, подплывавшего на судах или высадившегося на узкой кайме берега, встречала ружейная стрельба со стен, а также огонь мелкой башенной артиллерии, предназначенной для поражения живой силы на коротких расстояниях.
Строители крепости учли труднодоступность острова, недосягаемость или неэффективность дальней стрельбы с материка, скорость течения, узость и неудобство практически беззащитного плацдарма на берегу, у подножия стен. Противник видел перед собой могучую каменную преграду, которую не в силах был преодолеть.
Крепость отличалась необычайной мощью и цельностью своих сооружений, продуманностью направлений огня.
Враги не один раз искали пути для завоевания крепости, но так и не находили. К острову из-за широких водных протоков нельзя было придвинуть осадную артиллерию. Преодолеть же почти отвесно поднимавшиеся из воды стены казалось практически невозможным.
Сохранились красноречивые оценки новой невской твердыни теми, кому доводилось видеть ее или слышать о ней. Слова этих людей, подчас не подозревавших о существовании друг друга, поразительно согласуются между собой. «Когда они (шведы) его осмотрели, то поняли, что замок нельзя обстрелять и взять штурмом из-за его мощных укреплений и сильного течения реки», — писал шведский хронист Э. Тегель о походе шведов к Орешку в 1555 году. «Нотебург — мощная крепость, победить ее можно либо голодом, либо по соглашению», — заключил шведский дворянин Петр Петрей, приезжавший в Россию в 1609–1611 годах. Кроме голода или дружественного соглашения, сообщал в 1672 году шведский историк И. Видекинд, ничем нельзя было привести его к сдаче. Орешек «весь каменный, не великий, но зато крепкий», — отмечал в своем географическом трактате 1701 года деятель петровской поры Афанасий Холмогорский. «Считаю эту крепость одною из неприступнейших в мире», — заявлял в 1710 году датский посланник в Петербурге. А один очевидец, попавший на остров в 1721 году, воскликнул: «Страшно воистину и посмотреть не токмо приступ сотворити к крепости сей, отовсюду жестокими быстринами невскими окруженной».
Что же определило столь лестную славу Орешка? Ответить на этот вопрос можно, лишь выяснив время постройки крепости и имя ее создателя.
К тому времени, когда новгородский Орешек, а также Ладога, Яма, Копорье и Корела достались Москве, их оборонительные сооружения перестали удовлетворять новым условиям атаки и обороны. Документы, касающиеся грандиозной и более или менее одновременной реконструкции этих крепостей, не сохранились.
И получилось, что о строительстве Орешка в новгородскую пору мы знаем намного больше, чем в московскую. Здесь приходится идти путем догадок, привлечения поздних данных и аналогий.
Существует версия, восходящая к книге Петра Петрея о том, что крепость в Орешке полностью или частично построена шведами. Им же приписывалось строительство цитадели, не имевшей себе подобных в русском крепостном зодчестве. Однако, судя по документам, шведы, захватив Орешек, почти не вели там нового капитального строительства ни в XVII веке, ни тем более раньше.