Крепость не сдается

— Днем увезти их на заимку. Сделать по лесу лишний десяток верст, зато люди будут в безопасности. Дороги с Курладов до заимки я все знаю, выберу лучшую.

Опасное дело предлагал Горшков. Казачьи разъезды рыщут, конечно, по всем тропам. Но и в стоге сена Кормильцевым оставаться опасно.

— Что ж, Леня, действуй, — Екимов протянул руку. — До сих пор тебе чертовски везло, авось счастье не отвернется и на сей раз от тебя.

— А я его к лошадиной дуге привяжу, никуда не денется, — отшутился Леонид.

У Кормильцевых не спали. На осторожный стук сразу же отозвалась хозяйка, Анастасия Семеновна.

— Я Горшков, — приглушенно ответил Леонид.

— Где наши? — Анастасия Семеновна опустилась на стул. — Измучилась я.

— Живы-здоровы! Быстрее дайте одежду и чего-нибудь поесть.

В комнате жарко. Леонид расстегнул пиджак, и Анастасия Семеновна заметила за поясом парня наган и две ребристые гранаты.

— Это к чему? — кивнула на оружие. — Сплошняком же патрули бродят.

— Для них и припас, — улыбнулся Леонид.

Собрав узел с одеждой и едой, хозяйка сунула Леониду бутылку перцовой настойки.

— Пусть побои смочат, полегчает, — тихо сказала она.

Леонид вышел из дома, огляделся. Кое-где над бараками и землянками уже вились чахлые струйки дыма. Поселок начал оживать. И все же Горшков опять пошел огородами. Лучше попасть под сердитый окрик хозяйки, чем в руки патрулей.

Вернувшись в березовый перелесок, где оставил лошадь, Леонид решил, что ехать еще рано, прилег и незаметно задремал. Лишь ощутив на лице ласковую теплоту солнечных лучей, торопливо вскочил. Судя по поднявшемуся солнцу, было часов десять-одиннадцать.

Ненакатанными лесными дорогами мчал конь дрожки к урочищу Курлады. Оба — Миша и Захар Яковлевич — вылезли из стога на тихий окрик Леонида.

— Ого! Да вы уже на поправку пошли, — засмеялся Леонид. — Вот вам одежда, переодевайтесь. Потом подкрепляйтесь и живее на заимку Федула Царионова.

Окровавленную одежду сожгли. Поехали обходной лесной дорогой.

Подъезжая стороной к дороге на поселок Афон, Леонид передал вожжи Захару Яковлевичу.

— Мы с Мишей будем наготове. Здесь рядом дорога на Челябинск, всего можно ожидать, — и обернулся к Михаилу. — Стрелять сможешь?

— Конечно!

Уже за поселком неожиданно увидели вдалеке двух конников.

— Не очень хочется, чтобы беляки видели, куда мы едем, — тревожно, прищурив глаза, произнес Леонид. — А их нам не миновать. Видишь, как быстро скачут. Что ж, придется ссадить их. Бери ближнего.

Не более пятидесяти саженей оставалось солдатам до дрожек, когда грянули два выстрела. Белогвардейцы свалились с коней. Леонид подбежал к ним. Прихрамывая, подошел и Миша. Они забрали у белогвардейцев документы, оружие. Это были солдаты из комендантского взвода 21-го Челябинского кадрового полка. Кони стояли невдалеке. Поймать их не составило большого труда. В подсумке одного седла нашли пакет под сургучной печатью на имя управляющего копями Попова.

Леонид осторожно вскрыл пакет:

«Подателю сего без промедления выдать пять вагонов угля. Генерал Сахаров».

Леонид присвистнул:

— Ого! От самого генерала. Надо передать Екимову. Значит, так, Миша. Трупы бросим в волчью яму, здесь много таких, забросаем чащей. Коней заберем, пригодятся.

На заимку Царионовых приехали к обеду. Федул Царионов покачал головой:

— Сказали, что на дрожках появитесь, а вы на лошадях. Аль встретили кого на дороге?

— Верно, дядя Федул, — засмеялся Леонид.

После обеда Горшков стал собираться. Надо было срочно доставить документы убитых и пакет в штаб подпольной организации.

— С версту отъедешь, — напутствовал Федул, — накосишь травки. Если кто встретится — ездил за травой. Лошадей трофейных я припрячу.

Михаил Кормильцев молча подошел к другу, положил руку на плечо.

— Свидимся ли, не знаю, Леня, — дрогнувшим голосом сказал он. — Но тебя я забуду разве что тогда, когда могила моя порастет зеленой травой.

— Рано нам, Мишенька, умирать, — засмеялся Горшков.

Он легко прыгнул в дрожки, помахал рукой. Долго ему вслед смотрел Михаил. Грустно было на сердце, словно навсегда прощался с другом.

Но Леонид появился под вечер через неделю. На улице бушевал ливень, раскатисто гремел гром, сверкали молнии, и при свете их хозяйка заимки первая увидела трех всадников, скачущих по дороге.

— Казаки!

Кормильцевы бросились из дома, влезли на сеновал, взялись за винтовки. Но вот задергалась веревочка, проведенная на сеновал из дома. Значит, приехали свои.

Увидев Голубцова, Екимова и Леонида, Михаил бросился обнимать их.

— Засиделся здесь. Вы там делом заняты, а мы, как сурки в норе. Стыдно даже.

— Ничего, подошел и ваш черед, — улыбнулся Екимов. — Вот вам паспорта. Сегодня привезли из Челябинска. Езжайте к партизанам в Кочкарь.

Степан Викторович Голубцов напутствовал:

— В Кочкаре остановитесь у Кузьмы Демидова.

Захар Яковлевич хорошо знал Демидова и, одобрительно качнув головой, произнес:

— Мужик он надежный.

Голубцов продолжал: