Крепость мрака

— Не ожидал, что он настолько наивен, — усмехнулся расположившийся за столом сереброволосый красавчик, вертевший в пальцах очинённое перо. Этот доспеха не носил, обходясь вышитым изумрудным дублетом, поверх которого лежала витая серебряная цепь с зеркальным медальоном. Усмешка вышла тонкой и опасной, как лезвие ножа. — Хотя конечно, сие отнюдь не наивность, но своеобразное понимание долга. Наш противник готов сунуть собственную голову в пасть зверя, зная, что эту голову могут откусить, только бы не лилась более кровь столь милых его сердцу йюрч и тех наших родичей-отступников, что предпочли темную сторону Силы. Он не может не видеть всю двусмысленность ситуации, но, тем не менее…

— О чем ты, во имя Света? — раздраженно рыкнул гигант в золотой кольчуге.

— О сложившемся положении, — терпеливо повторил сереброволосый. — Для нас возможны два образа действий: штурм либо длительная осада. Конечно, если навалиться всем скопом и не считать потери, то скорее всего, мы возьмем таки Цитадель. Только победа станет горше поражения. Положим самое малое три четверти войска, и хорошо, если не больше. А в осаде Всадник может сидеть сколь угодно долго. Цитадель огромна, припасы почти неисчерпаемы, их свозили в закрома едва не год, если мои лазутчики не врут. Чистая вода поступает из подземных озер. Наши же восемьдесят тысяч мечей вскоре обожрут поля на сто лиг вокруг, и начнется голод. Фуражиры беспокоятся уже сейчас. Поэтому, как я говорил, предстоящие переговоры важнее нам, чем хозяину Вершин.

— У нас есть Благие Алмазы, — напомнил великан. — Их мощь невероятна…

— … и бесполезна, пока Цитадель защищает Радужная Цепь вкупе с умениями самого Всадника. В точности проповедуемое его учениками равновесие: мы не можем захватить крепость, они не в состоянии отбросить нас от своих стен. В таком случае любой перевес — неважно, каким путем мы его добьемся — будет решающим.

— Как понимать твои слова, Эрианн? — вступил в беседу третий участник, доселе молча восседавший на одном из покрытых коврами сундуков вдоль стен шатра. Заговорив, он слегка подался вперед, неяркие блики заиграли на необычной, похожей на рыбью чешую кольчуги и прямых волосах оттенка темной бронзы. — Какой перевес ты имеешь в виду, говоря о предстоящем посольстве? Всадник придет, дабы обсудить условия перемирия, и мы будем говорить с ним на равных, разве нет?

— О, конечно, — усмехнулся Эрианн, прозванный Хитроумным. — Вначале.

— Мой разум, должно быть, недостаточно быстр, — медленно произнес воитель в чешуйчатой кольчуге. — Твоя мысль скользит, подобно змее в камнях, я не поспеваю за ней. Может быть, у тебя, Эрианн, или у бесстрашного Исенны есть в запасе нечто, о чем вы не сочли нужным известить меня, и эта тайная сила позволит нам взять верх над Черной Цитаделью? Тогда, возможно, настало время и мне приобщиться к вашему секрету?

— Тайная сила! — фыркнул Исенна. — Конечно, у нас есть тайная сила, о, мой благородный и велеречивый Олвин! Довольно иносказаний, Эрианн. Объясни прямо наш замысел.

Альб в изумрудном дублете произнес краткую речь. Олвин слушал не перебивая, попеременно то краснея, то покрываясь восковой бледностью. Он помолчал еще немного и после того, как Эрианн закончил, и лишь спустя некоторое время раздался его негромкий, но полный холодной ярости голос.

— Что ж, твое объяснение оказалось вполне исчерпывающим, Отец Хитрости. Благодарю тебя, ибо теперь я, наконец, прозрел. Творец свидетель, я предпочел бы оставаться слепцом! Впрочем, я подозревал и прежде, но вспоминал нерушимые клятвы, данные вами обоими, и гнал скверну прочь из своих мыслей. Как хотел бы я надеяться, что подозрения мои — не более чем плод моей фантазии или дурной сон, но ты не оставил мне такой надежды!

— Помолчите, вы оба! — прикрикнул Олвин в гневе, видя, что Эрианн намеревается возразить, а рука Исенны легла на рукоять меча. — Довольно я слушал вас, теперь послушайте и вы меня. Когда чуть более года тому мы вот так же сидели втроем, ваш рассказ преисполнил мое сердце праведным негодованием. Ты был так красноречив, Эрианн, повествуя о гнусной волшбе, творящейся в Черной Цитадели! О кровавых трибах, приносимых на алтарь Темного Бога! Ты говорил о целых народах, угнетаемых Всадником, о племенах мерзких чудовищ, чей облик оскверняет дневной свет, и о наших сородичах, коих Хозяин Цитадели соблазнил и растлил темной стороной Силы. Уверял, якобы в мастерстве своем он обратился к силам из Безвременья, от которых зависит с каждым днем все больше, и если не остановить его вовремя, то мир будет ввергнут в пучину бедствий.