Крепость королей. Расплата

Матис прищурился, чтобы лучше видеть в свете костров. Ландскнехты действительно были вооружены длинными кинжалами, копьями и кацбальгерами[20], у кого-то имелись даже цвайгандеры[21]. У орудий тоже был вполне ухоженный вид. Матис различил три фальконета, один картаун и так называемого «соловья», способного стрелять пятидесятифунтовыми ядрами. Штурм, судя по всему, еще не начинали, недалеко от крепости Матис разглядел еще не готовые укрепления. Кузницу и прочие строения сожгли. Оставалось только надеяться, что матери с сестрой вовремя удалось укрыться.

Некоторое время Матис молча разглядывал лагерь. Потом решительно кивнул.

— Ладно, ничего не поделаешь, — сказал он тихо. — В Трифельс мы попасть не сможем, и Агнес уже вряд ли нам поможет. Как мы вообще додумались, что какие-то сновидения и детские воспоминания помогут отыскать это копье! — Юноша покачал головой. — Попытаюсь теперь разыскать семью, чтобы попрощаться. А потом мы с Агнес уйдем подальше отсюда. Мне давно следовало так поступить.

Мельхиор хитро улыбнулся, но в его взгляде впервые скользнула неуверенность.

— Вы так легко отказываетесь от своих идеалов? Всего несколько дней назад вы были убеждены, что со святым копьем и под предводительством Флориана Гейера еще сумеете одержать победу. А теперь это утратило для вас значение?

— Теперь я понимаю, что это было ошибкой, — Матис поднялся с земли. — Единственное, что имеет значение, — Агнес. Эта война и без того надолго нас разлучила.

С этими словами Матис развернулся и двинулся обратно в лес. Он со злостью раздвигал ветви и шагал вниз по склону, не заботясь о том, идет ли за ним Мельхиор. Это ведь надо было — помешался на мысли, будто старое копье для него важнее единственной девушки, которую он любил! Агнес чуть ли не умоляла его остаться с ней, а он думал лишь о своих возвышенных идеалах… Сейчас же он встанет перед ней на колени и попросит прощения.

Матис смотрел себе под ноги и не останавливался. Так он прошагал еще с полчаса, и впереди вдруг кто-то вскрикнул. Крик донесся с той самой стороны, где они с Мельхиором оставили Агнес.

Сердце рванулось из груди. Крик повторился, и Матис пустился бегом. Теперь он был уверен, что кричала Агнес. Ему вспомнилась та ночь в Альберсвайлере, когда Агнес увезли на лодке и она скрылась во мраке.

Господи, неужели опять?! Только бы в этот раз подоспеть!

Теперь Матис пожалел, что не стал дожидаться Мельхиора. Оставалось только надеяться, что менестрель двинулся следом. Он бежал все быстрее, то и дело спотыкался в темноте, снова поднимался и бежал дальше, пока не увидел в свете луны два сгорбленных силуэта. Среди деревьев перед ними кто-то отбивался и вырывался, точно загнанный зверь.

Это была Агнес.

— Агнес, Агнес! — словно вне себя закричал Матис.

Он не раздумывая бросился вперед и обрушился на обидчиков. Один из них, тучный крестьянин в рваном камзоле, повалился на землю.

— Какого черта… — проворчал он, однако юноша уже врезал ему кулаком по лицу. Всхлипывая и истекая кровью, крестьянин остался лежать.

Матис между тем схватил с земли палку и с ревом бросился на второго. Тот поколебался мгновение, а потом развернулся и скрылся во мраке среди деревьев.

Тяжело дыша, Матис подошел к Агнес. Она забилась в ямку и закрыла лицо руками. Когда он коснулся ее, она вздрогнула, будто ее хлестнули плетью.

— Агнес, это я, — прошептал Матис. — Все хорошо. В этот раз я подоспел. Теперь…

За спиной послышался шорох. Не успел Матис развернуться, как что-то тяжелое ударило его по затылку. Перед глазами вспыхнули тысячи звезд. Он как подкошенный рухнул на землю. Последнее, что он увидел, это подскочивший к нему темный силуэт.

— Отправляйся в ад, предатель, — прошипел голос.

Потом кожаный башмак ударил ему в лицо.

Граф Фридрих фон Шарфенек сидел за столом над жирным кабаньим окороком и прислушивался к песням ландскнехтов снаружи. Он любил их кровожадные песни о вине, женщинах, убийствах и короткой, но полнокровной жизни. Их переполняла ненависть, сильнейшее из чувств, известных графу. Он водил ножом по волокнам мяса и упивался воспоминаниями о недавних событиях.

Его люди, словно всадники Апокалипсиса, обрушились на графства Лёвенштайн и Нойшарфенек. В каждой из деревень они сожгли половину домов и казнили по пять мужчин, выбранных жребием. Ландскнехты вытаптывали поля лошадьми и забирали в качестве повинности зерно и последних коров. Женщины и дети кричали, бросались перед ними на землю и просили сжалиться.

Но они не знали жалости.

Чувство абсолютной власти на время заглушило ненависть к Агнес. С каждым приказом, с каждым новым ударом Фридрих бил и собственного отца, который на протяжении всей его жизни напоминал, что он самый младший в длинной цепочке наследников. Что никто не возлагал на него надежд, мечтательного ребенка, выросшего без матери среди книг, в которых взрослые люди командовали большими сражениями.

Теперь у него собственное войско. Он далеко не герой, не король Артур, а разгневанный мститель. Это, по крайней мере, тоже неплохо.