Крепость

Тимашев попытался сгладить ситуацию, придать спору научную респектабельность (он видел, что Лина обиделась), но был слегка пьяноват, и ему это не удалось. А Кузьмин, словно не замечая Лининой обиды, сказал, что у него тоже есть друзья из Архитектурного, хотя бы известный Тимашеву Лёня Гаврилов, их общий приятель, и совершенно понятно, что в словах Лины — типичная модерная эклектика Архитектурного. Тимашев возразил ему, что, например, Лёня большой поклонник Витрувия, но Кузьмин уперся, сказав, что Витрувий у Лёни в ряду модерна, как это ни парадоксально, ибо в среде архитекторов слово «современный» всегда было символом веры: «современная архитектура» (Корбюзье, Франк-Ллойд Райт, Гропиус), «современная мебель», «современный интерьер» (Баухауз, фирма Оливетти, Мальдонодо, дизайн), книги Мишеля Рагона, А.К. Бурова, И.Л. Мацы и других. А так же йога, дзен-буддизм, христианство, байдарка и слайды. Лина тогда очень обиделась, и больше Кузьмин у них в гостях не бывал. Сама она книг по всяким сложным вопросам не читала, «предпочитая общаться с умными и интересными людьми», к которым относила неизвестных Пете Андрюшу Томского и Олега Любского, конечно, Илью Тимашева, а в свое время, очевидно, и Диаза Замилова. То есть людьми, которые что-то читали сами и могли поразить ее экстравагантностью суждений. Лина сидела дома, иногда вечерами (но теперь редко, как она сама жаловалась) ходила на концерты современной музыки или на выставки со скандальной славой, еще реже к ней приходили давние приятельницы, она встречала их с какой-то нервной напряженностью, они начинали на кухне пить кофе, курить, потом уходили к Лине в комнату (бывшую родительскую). О чем они говорили вечерами напролет, Петя не интересовался, подозревая пустое.

Сегодня Лина была в нейтрально-нервном расположении духа, готовая от приязни вдруг перейти к ссоре.

— Ну, так что у вас с Лизой слышно? Уж мне-то, старушке — по сравнению с вами, конечно, к тому же твоей близкой родственнице, можешь в своих изменах и флиртах сознаться!.. Скажи, завел новую девочку? Шучу, шучу. Ты спокойный и верный. Это хорошо. И гением себя не мнишь. Нынешние гении либо сумасшедшие, либо пьяницы. Никогда не обманывай любящую женщину, которая все тебе отдала.

Петя похолодел от этих слов, потому что он и в самом деле подозревал, что Лиза ему хочет «все» отдать.

— У твоей Лизы, надеюсь, современные представления о жизни, — говорила Лина, закончив, наконец, возню с овощами и повернувшись к нему. — Ах, я завидую вам! Вы такие молодые, беспечные, никаких проблем! Вы можете бездумно веселиться. Что ж ты не сводишь свою даму в театр? Не все же по кино околачиваться. Женщин нужно уметь культурно развлекать. Я уж и одна здесь посижу. Много ли мне надо! — хотела она пококетничать. Но прозвучали эти слова искренне и грустно.

А Петя обрадовался, так неожиданно получив индульгенцию на нынешний вечер, и, похоже, не сумел скрыть радости.

— Сегодня веду. На «Дон Кихота» булгаковского, — более того, таким признанием выдал, что собирался идти, не предупредив Лину заранее, как бы умышленно оставляя ее в одиночестве у постели больной.

Но Лина это не сразу заметила:

— О! На Михаила Булгакова! Шикарно. А билеты кто достал?

— Лиза.

И тут, видно, до Лины дошло.

— Ну а это неприлично, — Лина внезапно, «с недоумением» подняв брови, посмотрела на Петю. — Ты должен за женщиной ухаживать, а не она за тобой, — ничего другого она сразу не нашлась сказать.

Отвернувшись от него, она принялась молча проворачивать в мясорубке мясо для котлет. Уйти сейчас было бы только хуже. Надо было дать ей выговориться. Хотя Петя побаивался таких ее смен настроения, потому что помимо обид в его адрес, они всегда имели один и тот же поворот сюжета: она как «девка-чернавка» обслуживает и Петю, и его бабку, а он ведет себя как барин, даже пальцем не пошевельнет, сидит и смотрит. Так и есть!

— Смотришь, как я стряпаю! Нечего меня подгонять да за мной наблюдать! От своей бабки этому научился?

Петя молчал в ответ, зная, что надо выждать, чтоб в театр уйти по возможности мирно, и сидел, опустив глаза в стол. Пока из бабушкиной комнаты, из-за плотно затворенной двери не донеслось вдруг громкое, проникающее во все углы квартиры:

— A-а! Лина-а!

Петя вскочил. Лина от неожиданности чуть не уронила миску с фаршем. Но не уронила, поставила на кухонный столик и тыльной стороной руки отодвинула в сторону волосы с глаз.

— Фу, вот так всегда. Крикнет, аж сердце в пятки уйдет.

Они вновь стали союзниками.

— Кто там? — доносилось из-за двери. — Я проснулась, а со мной никого. Все, все меня забыли. Я как в тюрьме. Одна, все время одна-а! Лина-а! С кем ты говоришь? Кто пришел?

— Это Петя! — крикнула в ответ Лина, и по тону ее он понял, что раздражение не утихло, просто переменило объект. — Звонили ей из парткома и из газеты. Берут сегодня у нее интервью как у старой большевички. Я ей говорила, но старуха наверняка все забыла.