Крепость

Люк снова открыт. Но теперь, с зафиксированной к телу рукой, спрашиваю себя, как я должен выбираться из танка?

— Мы все сейчас сделаем, господин лейтенант! — отвечает обер-фельдфебель на мой недоуменный взгляд. — Тут уж мы поступим по-другому…

И затем я совсем не понимаю, как меня сложили, затем высоко подняли и мягко спустили с танка.

Я стою, во всяком случае, на улице, а обер-фельдфебель торчит верхней частью туловища из люка, улыбается во весь рот и блестит от удовольствия, как лошадь, съевшая медовый пряник.

Мы салютуем друг другу, и оба делаем это более чем небрежно.

Слышу, как танковый мотор начинает работать, но танк не движется: Нас пропускают вперед…

С каждым оборотом колес мы все дальше катим на восток, дальше прочь от врага. Насколько мне поможет продержаться укол, посмотрим!

— Что еще может теперь произойти с нами? — шепчу в ветер. Кажется все трудности позади!

И тут же корчу лицо так, словно проглотил уксус: Не спугнуть бы чертову удачу! Но в любом случае уже чудо то, что бомбардировщики, судя по всему, довольно редко навещают эту дорогу. Сгоревшие машины лежат, правда, там и сям в прекрасном красно-коричневом цвете жженой сиены по краям дороги, но их количество держится в приемлемых границах. В руке беспрерывно стучит пульс. Стучите, и откроется вам… Разве он не должен был бы уже прекратить так стучать? Эти танкисты с «Тигра», ну и удалые парни! И какие спокойные: Просто захлопнули крышку люка и игнорируют врага! Что за странное родство между подводной лодкой и танком: Люк танковой башни и рубочный люк башни. Проезжаем мимо полевого аэродрома: ужасный вид, омраченный войной фон — запущенный, серый ангар из волнистого железа между земляными валами. Узнаю самолет типа «летающее крыло» самолетостроительной фирмы Физелер и несколько транспортных самолетов. Но возможно, за этими валами скрыты и другие самолеты?

Чепуха! Конечно, там нет никаких самолетов за этими земляными насыпями. Весь этот металлолом, пожалуй, тоже будет скоро взорван. Самолет типа «летающее крыло» самолетостроительной фирмы Физелер — горький смех сквозь слезы! Думаю, нам скорее нужны были бы бомбардировщики и «Хенкели» — и как можно больше… Вплотную у дороги стоят складские бараки. Группа солдат толпится в дверях: Грабят. Приказываю «кучеру» ехать медленно и наблюдаю всю сцену: То, в чем солдаты не нуждаются, просто идет к черту. Более плохого решения вопроса экспроприации, чем солдаты-мародеры не могу представить себе. Постепенно я снова воспаряю духом. Боль оставила мое измученное тело. И я вновь могу предаваться чувству обычного наблюдателя-путешественника. Какое счастье, что мы встретили этих танкистов! Чудо-укол и чудо-пилюли… Если бы мне кто-нибудь сказал прежде, что за отзывчивые, готовые придти на помощь умелые ребята сидят в танках — я бы ни в жизнь ему не поверил. Но и в то, что врачи могли убежать, как обосравшиеся трусы — я бы тоже никогда не поверил. Пустой четырехугольник площади с ратушей, будто из времен Наполеона, но доведенной до страшного убожества. Полногрудые девицы в виде декоративных фонтанных фигур на круглом бронзовом бассейне. «Caisse d’epargne» — выглядящая как кондитерская. Ужасная, огромная церковь по итальянскому образцу… Проезжаем через реку Марна: ленивая река с черной водой.

Марна — Сражение на Марне!

Остановка немецкого продвижения в 1914 году. До сих пор и не далее… Начало убийственной траншейной войны — неудача немецких наступательных планов… Канал Марна-Рейн… Чувствую облегчение, когда вновь оказываемся на открытом пространстве.

Солнечный глаз наполовину закрыт фиолетовыми облаками, будто тяжелым веком. Цвет неба имеет оттенок между слегка фиолетовым и кобальтом — розовато-лиловую окраску. Напротив западной стороны неба далекие ряды деревьев стоят, словно выпиленные лобзиком.

Скоро пойдут кустарниковые рощицы, ограничивающие поля своей светящейся и сильно блестящей под солнечным лучами лакированной зеленью. Могу легко представить себе, как они вспыхнут желтым и оранжевым цветами под заходящим солнцем. Уже недолго осталось ждать до осени. Бретань — осенью! Самый прекрасный ландшафт моей жизни. Красные сигнальные огни дикого винограда между зеленым, словно покрытым лаком плюща — навечно врезались мне в память…

На старом каменном мосту через реку, по обеим его сторонам, тенистая каштановая аллея.

Маленькая деревушка: Дома стоят вплотную к дороге. Беспрестанная болтовня из динамиков какого-то дома.