Крепость

- В Бресте находится ваш бывший командир… – произносит он деловито. Едва соображаю, что могу сказать в ответ, как Масленок добавляет: – На должности командира флотилии, как мне доложили…

- Так точно, господин капитан! – выпаливаю, кажется, слишком громко и быстро. Одновре-менно думаю: что же это такое? Все звучит как-то уж очень странно. Самодовольно, я бы даже сказал, слишком уж цинично. Меня вдруг пронзает острое чувство того, что Масленок знает гораздо больше, чем позволил мне узнать. Я внезапно замираю оттого, что ясно представил, что Масленок мог бы знать ВСЕ.

Но какое отношение ко всему сказанному ранее имеет Старик? Что там произошло? Что слу-чилось в Бресте?

- Вы должны вернуться как можно быстрее… – произносит Масленок безапелляционно и, словно подводя итог нашему разговору.

Вернуться? Что значит «вернуться»? Хочу спросить, но буквально давлюсь вопросом. В Ла Боль? В Брест?

Масленок сидит, откинувшись в кресле и попыхивая очередной сигарой. Густой дым соз-дает уютную, совсем неслужебную, атмосферу. Если Масленок так ведет себя, то он, наверное, должен мне еще что-то рассказать.

Мои мысли прерываются его голосом. Провожая взглядом очередное кольцо сигарного ды-ма, он произносит:

- Ваша французская знакомая – архитектор?

Архитектор? Отзывается во мне эхом. Это еще что за новости?

Просто счастье, что Масленок не смотрит на меня в этот момент: Все его внимание погло-щено выпускаемыми им дымовыми кренделями. Вероятнее всего, он и не ждет от меня какого-либо подтверждения или опровержения. Потому все так же, равнодушно продолжает:

- Из-за особых способностей вашей дамы, она была – вполне официально – затребована в Брест. Во флотилию….

Господи! Архитектор – особые способности – затребована во флотилию? У меня кружится голова. Откуда все это известно Масленку?

Мой визави глубоко вздыхает и смотрит на меня своими чистыми ясными голубыми глаза-ми:

- Деятельность вышеупомянутой дамы длилась не очень долго – всего лишь до ее ареста….

Затребована в Брест – а затем арестована? Кем интересно бы знать? Старик, видно, в доволь-но трудном положении. А я?

Для Масленка дело кажется законченным. Он развивает тему:

- До отъезда вам вот что еще надо сделать: поехать в Карлсбад и получить разрешение на бумагу. Мне сообщили, что оно уже там готово. В вашем издательстве его уже давно ждут. А вообще-то, лучше я поеду с вами. Телефон у них как надо сейчас не работает. Ничего, прогулка мне не повредит.

Прямо дом сумасшедших какой-то: почему это Масленку тоже туда надо? Может он хочет меня основательно попотрошить – но за стенами своего кабинета, который имеет уши?

Масленок прикрепляет к поясу ремень кортика и натягивает на руки, медленно и аккуратно, словно соблюдая некий обязательный ритуал, кожаные перчатки.

Стриптиз наоборот, мелькает у меня мысль: однажды, в Парижском Баль Майоле, я видел подобный номер, но тогда стриптизерша стягивала со своих рук перчатки в таком же скорост-ном темпе и сорвала бурные аплодисменты. К чему весь этот выпендреж?

Спустя какое-то время мы уже чинно вышагиваем «держа ногу», плечом к плечу по Бенд-лерштрассе к Тирпицуфер, а затем вдоль по набережной Ландверканала в направлении Пот-сдамского моста. Рядом со своим от-письменного-стола капитаном, его красивым кашне, чувствую себя несколько неуютно: Я совершенно не выгляжу на все «пять».

Навстречу нам идет какой-то флотский чиновник, но с офицерским погонами, указывающи-ми на занимаемую им высокую должность, и до меня долетает: «Приветствую вас от всего сердца!» И это из-за того, что я глубоко задумавшись, чисто интуитивно, поприветствовал чи-нушу не обратив на него никакого внимания.

- Прошу прощения! – кратко отвечаю на его приветствие. Этот проклятый ритуал вскидыва-ния рук уже вызывает у меня судорогу правой руки. И все-таки приходится его соблюдать даже среди горящих от ночного налета развалин домов! Меня удивляет то, нигде не видно пожарных команд: остатки домов просто догорают. Однако молодцеватой браваде находится место и здесь.

Идем по разбитому стеклу. Под ногами песок то хрустит, то звенит. «Легко разбить лишь две вещи – счастье и стекло!» Чепуха! Но в следующую минуту в мозгу вспыхивают новые строчки: «Зеленое стекло бокала вгрызается в мою руку / О, Брат! Неужели так же просто и я умру за Родину?...» Проклятье: теперь строки слишком психологичны! Старик имел обыкновение так говорить, когда Томми выследили нас с помощью своей системы ASDIC и собирались отправить нас на дно. Тут мои мысли вдруг перескочили к Симоне: не хватало еще, чтобы обнаружилось, что Симона дважды была в Германии.

Позвонить Старику? Этот упрямый идиот, скорее всего и виноват во всем, что случилось! Но это довольно рискованный шаг. Стоит ли ковырять Масленка дальше по этой теме? Притворившись, что я не понял, о чем он говорил?

Арестована! Но за что? Ради всех святых: за что?