Крепость

— А ведь попали, Николай Оттович! Честное слово, попали! — непосредственный Бахирев радовался первому успеху, как ребенок. Эссен невозмутимо кивнул — он тоже был доволен, однако не любил показывать свои эмоции. Тем более, все шло как надо, и команда "Рюрика" демонстрировала, что учили ее не зря. Каждая капля соленого пота, вызывавшая недовольное ворчание матросов в мирное время, сейчас сохраняла им такую же соленую кровь. Огромный корабль жил, казалось, собственной жизнью, и нес далекому врагу неотвратимую, жестокую смерть.

Пока что немудреный и потому надежный план фон Эссена срабатывал. Правда, японцы обнаружили "Рюрик" чуть раньше, чем планировалось, и выдали себя, немного довернув в его сторону. А может, это было простое уточнение курса, Эссен не собирался гадать и отдал приказ начать пристрелку. Ну а дальше все зависело от искусства артиллеристов и их умения стрелять на дальние дистанции.

Пристрелялись достаточно быстро, хотя могли бы, конечно, и лучше. Но и без того жаловаться грешно, и "Рюрик" вел сейчас огонь, выходя одновременно в голову колонны противника. Через несколько минут "Идзумо" закроет их своим корпусом от идущих следом крейсеров. Правда, он при этом окажется на очень неудобном угле для носовой башни, но и без нее против двух восьмидюймовых орудий "Идзумо" будут четыре восьми- и два десятидюймовых орудия. Подавляющий перевес, особенно учитывая, что все перелеты будут иметь шанс поразить идущие в кильватер японскому флагману крейсера.

Однако Камимура не был идиотом, и отреагировал оперативно. Эскадра чуть довернула вправо, парируя маневр "Рюрика". Это было предсказуемо, и преимущество в скорости не могло помочь идущему по большему радиусу кораблю завершить маневр. Эссен пожал плечами — не больно-то и хотелось. Нынешняя позиция его тоже устраивала, тем более, что условия стрельбы и, соответственно, процент попаданий были едва ли не полигонными, а запас снарядов пока имелся.

Вражеские снаряды пока что падали с большим разбросом, и ни одного попадания в "Рюрик" японцы не достигли — для них дистанция оставалась слишком большой. Куда большую проблему представляла сейчас артиллерия самого "Рюрика". Много тяжелых орудий — это, конечно, хорошо, но два калибра, предназначенные для одних и тех же целей и имеющих разные характеристики — это уже перебор. Артиллерийскому офицеру, одновременно управляющему работой орудий, различающихся не только баллистикой, но и скорострельностью, проще сломать мозги, чем добиться результата. Частично вопрос решили увеличением количества офицеров и распределением обязанностей, но все равно успех в большей степени зависел от мастерства наводчиков. И, надо сказать, они не подвели.

Адмирал Камимура, запертый в тесноте боевой рубки, мог лишь скрипеть зубами. Русский корабль казался неуязвимым, хотя причины были ясны — большая дистанция, слепящее солнце и дальномеры, которые после вчерашнего боя нуждались в поверке. Однако русским дистанция, похоже, не мешала, и с определением дистанции они тоже проблем не имели. В первые же минуты боя "Идзумо" получил три снаряда, причем один из них заметно отличался от других по мощности, и сейчас практически каждым залпом русские добивались хотя бы одного попадания. И, хотя русские снаряды падали по достаточно крутой траектории, в результате чего пока что ни одной подводной пробоины крейсер не получил, количество постепенно переходило в качество, и японский флагман медленно, но верно превращался в руины.

Первым же попаданием была разворочена палуба в носовой части. Японцам повезло, что это был фугасный, а не бронебойный снаряд, не достигший погребов крейсера и не проткнувший его насквозь, сделав пробоину в днище. Однако вздыбленные, торчащие почти на метр куски металла непосредственно перед башней настроения тоже не добавляли. Вдобавок, "Идзумо" моментально лишился якорей, отправившихся вместе с обрывками цепей на встречу с дном Тихого океана. Для боеспособности корабля некритично, однако все равно неприятно. Второй снаряд разорвался среди надстроек, раскидав некстати оказавшихся поблизости матросов. Затем более тяжелый снаряд просто вырвал кусок борта вместе с казематом шестидюймового орудия. А дальше попадания пошли одно за другим, и их даже перестали считать.