Кремлевский заговор от Хрущева до Путина

Президент Путин и все рядом с ним — узколобы. Они понимают: кто владеет умами и душами, тот владеет всем. Им ясно: спрос на идеалы западной демократии катастрофически падает. Но чем их заменить? Никому из обитателей Кремля до этого не додуматься.

Вы, Николай Михайлович, надеюсь, согласитесь со мной, что власть идеологическая — главная в стране. Каковы в ней идеи господствуют, таковы и остальные три власти — исполнительная, законодательная, судебная.

Новую популярную идеологию, по нашему разумению, способен предъявить стоящей ныне на распутье власти лишь особист Сталина и сподручный Берии, бескорыстный монах и крестный отец теневых капиталов — Тихон Лукич Щадов.

У него — не только ума палата, но и огромная сила внушения. Он умеет обаять и морально подчинять себе собеседников. Выйдет он на серьезных людей во власти — склонит их к своему варианту идеологии.

Нашей корпорации очень не безразличны игры Щадова с окружением президента. Эти игры реально могут привести к смене вех в идеологии и повлечь серьезные изменения в политике. А их нам необходимо предвидеть. Поэтому мы хотели бы, Николай Михайлович, чтобы вы завели дружбу с Тихоном Лукичом — тесную дружбу. Ваши сведения о его переговорах с персонами из высшей власти будут достойно оплачены.

— Но помилуйте, — я взмолился. — Дружба требует взаимности…

— Правильно, — покачнул стул Евгений Петрович. — А вы, уверен, можете рассчитывать на расположение к вам Тихона Лукича. Я прочитал две последние ваши книги — два сборника ваших статей. И пришел к выводу: ваше видение новейшей истории и современности наверняка симпатично Щадову. А ему необходимы единомышленники-журналисты, ибо замышляемый им переворот в общественном мнении — это многоходовая комбинация, которая требует кадров, владеющих словом. С Тихоном Лукичом вас, Николай Михайлович, познакомит давно известная вам Вера — внучка члена Политбюро ЦК КПСС. Она сама даст о себе знать.

Глава 10 Поклонница ГКЧП

Я познакомился с ней летом года 1990-го. На Черноморском побережье Кавказа — в Пицунде. Туда меня, самого молодого спецкора самой главной газеты страны — "Правды", завела в очередной раз путевка в правдинский же Дом отдыха.

Первые три дня на курорте я только восстанавливал силы.

Утром бегал по кромке моря вдоль реликтовой рощи, потом упражнялся на турнике и шведской стенке.

Днем плавал, плавал, плавал и предавался солнцу.

Вечером играл в теннис с теми, у кого не оказывалось партнеров на одном из кортов.

Ночью принимал в баре Дома отдыха самую малость коньяка со знакомыми журналистами и ввиду отсутствия привлекательной женской публики в 23 часа шел спать.

Еды, одинаковой для всех курортников в Доме отдыха, мне не хватало. За пару часов до обеда меня одолевал голод и я перебирался на соседний с правдинским пляж Дома творчества Союза писателей СССР, где дымилась кооперативная харчевня.

И вот на четвертый день отпуска сижу я в полдень за столиком, уплетаю хачапури и вижу: у лежака под навесом симпатичная барышня наступает босой ногой на гвоздь в деревянном брусе, отвалившемся от того же лежака. Лицо барышни исказила боль, она пронзительно заверещала, все рядом с ней оцепенели, и меня сорвало со стульчика в харчевне.

Я приказал барышне молчать. Тихонько изъял из ее стопы пронзивший мякоть гвоздь. Потом голенькую, в купальнике, всю дрожащую страдалицу взял на руки и понес в медпункт Дома творчества.

Там барышне промыли-промазали, перебинтовали рану, и оказалось, что она без муки ходить может вполне. Но поскольку ее шлепанцы вместе с одеждой остались на пляже, то, дабы не пачкать бинты на стопе, ей снова пришлось воспользоваться моими транспортными услугами.

Когда я принес барышню обратно под пляжный навес, она спросила, как меня величать, и, услыхав мое имя-отчество, вымолвила:

— Вернусь в Москву, буду всем рассказывать: я в отпуске ездила на Николае Михайловиче.

Именовали барышню Дашей. Она была дочерью успешного писателя и занималась переводами с английского. Мы поболтали до обеда и договорились после ужина встретиться.

Завязался заурядный курортный роман. Скуки Даша не навевала. Но когда срок ее путевки истек, я у такси помахал ей рукой без сожаления.

Искать иную прелестницу для любовных приключений — в мои планы не входило. Надо, я решил, в оставшуюся неделю не куролесить до рассвета, а вовремя ложиться в постель, вовремя вставать. Так бы и было. Если бы в правдинский Дом отдыха не въехал мой однокурсник по журфаку МГУ Юра — неуемной энергии парень.

Гладко побрившись после завтрака, Юра выходил на пляж. Брал на пирсе надувной матрас. Доставал из сумочки бутылочку сухого вина. Откупоривал ее. Широко расставлял ноги и, глядя на солнце над морем, медленно из горла бутылочку опустошал.