Кремлевский кардинал

Врач посмотрел на полковника Ватутина с самодовольной улыбкой. На совершенствование этой самой секретной части того крыла Лефортовской тюрьмы, где велись допросы, было потрачено несколько лет. Бассейн длиной в десять метров и глубиной в пять, специальная соленая вода в нем, изготовленные по спецзаказу из резины «номекс» костюмы, несколько лет экспериментов для проверки теоретических расчетов – все это было направлено на то, чтобы разработать технику допросов во всех отношениях более совершенную, чем старинные методы, которыми КГБ пользовался с момента победы революции. И все испытания прошли успешно, за исключением одного – человек скончался в результате сердечного приступа в момент острой тревоги… Показатели физического состояния пациентки на дисплее снова изменились.

– Вот, началось. Похоже, наступила вторая фаза. Время – один час шесть минут. – Он повернулся к Ватутину. – Обычно эта фаза затягивается надолго. Посмотрим, насколько продолжительной она будет у этой пациентки.

Ватутину показалось, что врач походит на ребенка, увлеченного сложной и жестокой игрой; как ни хотелось ему выяснить, что знает арестованная, в душе он испытывал ужас от того, что происходило перед его глазами. Неужели это от страха – а вдруг когда-нибудь эту технику допроса будут пробовать на нем…

***

Тело Светланы расслабленно распласталось в воде. Напряжение от непрерывных часов страха истощило ее. Теперь из груди вырывалось неглубокое частое дыхание, как у женщины, готовящейся к родам. Даже тело предало Светлану, и сознание пыталось покинуть тело и искать спасения самостоятельно. Ей казалось, что сознание отделилось от бесполезного мешка плоти и ее дух, внутренняя сущность, душа или что там еще, отрешенно парил, одинокий и свободный. Однако свобода была не меньшим проклятием, чем все происшедшее ранее.

Сейчас она могла двигаться свободно, видеть окружающее пространство, но вокруг была пустота. Светлане казалось, будто она плывет или летит в трехмерном пространстве, границ которого она не видела. Она чувствовала, что ее руки и ноги двигаются безо всяких усилий, но когда она попыталась взглянуть на них, то обнаружила, что они находятся за пределами ее поля зрения. Светлана чувствовала, что они двигаются… но их не было. Часть ее сознания, все еще способная мыслить рационально, убеждала, что это всего лишь иллюзия, что она плывет навстречу своей гибели – но ведь даже это лучше одиночества, правда?

Так продолжалось целую вечность. Наиболее приятным было отсутствие усталости в невидимых частях тела. Она прогнала мрачные предчувствия и наслаждалась свободой, ощущением того, что видит пространство вокруг себя. И увеличила скорость. Ей казалось, что впереди более яркое пространство, чем оставшееся позади. Если там свет, то она найдет его, а свет будет спасением. Бессознательно она вспоминала, какое наслаждение испытывала в детстве, плавая в воде, очень давно… наверно, лет пятнадцать назад?

Светлана была чемпионкой школы в подводном плавании, ей удавалось на одном дыхании проплывать намного больше остальных. От этих воспоминаний она почувствовала себя совсем юной, юной и бойкой, прелестнее и лучше одетой, чем окружающие ее дети. На лице Светланы появилась ангельская улыбка, и она не обратила внимания на тревожные сигналы все еще бодрствующей части рассудка, предупреждающей ее о надвигающейся опасности.

Она плыла вперед, казалось, много дней и недель, все время к яркому пространству впереди. Ей понадобилось еще несколько дней, чтобы понять – пространство вокруг нее не становится светлее, но она пренебрегла последним предостережением угасающего рассудка. Она стала прилагать больше усилий и впервые почувствовала усталость. Однако пренебрегла и этим. Ей нужно воспользоваться своей свободой, твердила она, ей нужно выяснить, где она находится, или, что еще лучше, выбраться из этого ужасного места.

Ее сознание покинуло тело, отделилось от него и. когда поднялось на достаточную высоту, взглянуло вниз на отдаленную плывущую фигуру. Даже с такой большой высоты оно не могло разглядеть границ этого огромного аморфного мира, но видело далеко внизу крошечную фигурку, которая плыла вперед, одинокая в пустоте, в тщетных усилиях двигая призрачными руками и ногами.

***

Отчаянный крик, донесшийся из динамика на стене, едва не выбросил полковника Ватутина из кресла. Немцам, наверно, доводилось слышать такие крики, крики жертв в лагерях смерти, когда за ними закрывались двери и в камеру начинали поступать ядовитые газы. Но этот крик был куда страшнее. Полковнику приходилось присутствовать при казнях, он видел пытки, слышал вопли боли, ярости и отчаяния, но он впервые слышал крик души, приговоренной к страданиям, превосходящим мучения в аду.

– Вот… это означает начало третьей фазы.

– Что?