Кремль 2222. Тобольск

Сказалось все: и недавние повреждения; и затекшие мышцы; и, конечно же, пятиминутная «пробежка», когда дампы волокли его по ухабам и камням. Хорошо еще, что он был одет в кольчугу и плотные штаны, а так бы остался без кожи. Как некоторые безбашенные нео, любители экстремальных прогулок по Полям Смерти.

Но он поднялся на ноги. И встал, опираясь спиной на стену. Это обстоятельство имело очень важное значение – то, что он имел возможность прижиматься спиной к стене. Ведь даже полностью избавившись от веревочных пут, он мало что менял в своем положении.

Бежать? Но куда? Территория Мертвой Зоны замкнутый и охраняемый периметр, где его, израненного и хромого, быстро загонят в тупик.

Броситься в драку против трех маркитантов с дубинками? Разве что только от полного отчаянья. Даже если он и сумеет вырубить одного или двух, они успеют позвать на помощь других. Тут ведь у них несколько дежурных смен, включая караульных на вышках.

Так что, свободные руки и ноги, это еще не спасение. Спасение заключалось в кинжале, который Павел сейчас сжимал в ладони. И прятал за спиной.

Кинжал находился у него в руке с момента схватки у танка. Он сопротивлялся до последнего, пытаясь пустить оружие в ход. Но дампы спеленали его, притянув руку к телу. И она оказалась за спиной. Вместе с кинжалом.

Сновид не выпустил рукоятку, потому что это давало шанс на спасение. Изначально мизерный шанс. Но постепенно он становился больше.

До этого Павел все время лежал на спине, поэтому Фрол не видел его рук. И кинжала тоже не видел. Будь на его месте кто-то более сообразительный и наблюдательный, он бы перевернул Сновида на живот, чтобы проверить положение рук. Но рассеянный и слепошарый Фрол не сообразил этого сделать.

Возможно, он решил, что дампы стянули руки за спиной. И тем самым подарил Сновиду шанс. Точнее, даже не подарил, а частично уравнял шансы. Ведь кинжал в Мертвой Зоне сам по себе являлся оружием самоубийцы. А Сновид не спешил на тот свет.

Он, конечно, помнил о том, что наносить противнику колотые или резаные раны на территории Зоны нельзя. Хотя и не сбрасывал этот вариант со счетов. В конце концов, если уж его ждала смерть, почему бы не захватить с собой хотя бы одного врага? Там, у Всевышнего, это наверняка зачтется. Однако главный расчет Павла строился на другом.

– Да, посмотрю я, красавчик, – с насмешкой произнес старшина Прокоп. – Ну и рожа… Ну что, поговорим?

– Смотря о чем, – сказал Павел.

– Да есть о чем. Вопросы накопились. Скажи-ка мне, хрен хоммучий, как ты умудрился завалить двух наших охранников?

– А чего тут сложного? – Сновид повел плечами. – Слабаки они были. Даже дубинками пользоваться не умели.

– Да ну? И что?

– Да ничего. Отобрал у одного дубинку, врезал ему по башке. Потом второму врезал. И все дела.

– Всё?

– Всё, а чего тут сложного?

Разговаривая, Сновид потихоньку шевелил руками, чтобы ослабить петлю, стягивающую руки в районе плеч. И одновременно прикидывал, насколько свободно он может пользоваться кистями рук сзади. Особенно той, что сжимала кинжал.

По всему выходило, что петля изрядно ослабла. Надо было ее еще чуток растянуть, и тогда она сама свалится к ногам. И двигать кистями рук почти ничего не мешало, кроме пресловутой петли.

Да, кое-где ощущалось натяжение ячеек сетки. Но это мелочь по сравнению с петлей. Не зря он до последнего сопротивлялся дампам, пытаясь разрубить сеть. Прорезал ведь несколько отверстий, успел. Так что, главное сейчас, это освободиться от веревки. И тогда…

– Не парь мне мозги, умник, – с раздражением сказал старшина. – Думаешь, мы трупы не осмотрели? Михея заточкой в шею прикончили, там с ложку крови набежало. Устина, правда, дубиной огрели – перелом основания черепа. Но при этом кожу рассекли до крови. А ты жив и здоров. Что бы это значило, а, хрен хоммучий?

– Мне больше нравится, когда меня называют умником. И вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Старшина молчал. То ли опешил от наглости пленного, то ли о чем-то размышлял.

– Я же говорил, Прокоп, что он борзый, – пробурчал Кондрат. У него, как и у Фрола, за спиной висел карабин. – Дай я его проучу.

– Погоди, – маркитант махнул рукой. – Успеется. Слушай, хрен хоммучий, объясняю один раз. У тебя есть два варианта: быстрая смерть и мучительная смерть. Быстрая тебя ждет, если добровольно расскажешь, кто и как убил наших охранников. А если будешь выеживаться, продам тебя нео.

– Работорговля запрещена Гаагской конвенцией, – сказал Павел. Он сам не понял, чего ляпнул. Так, всплыло в памяти.

Старшина тоже ничего не понял. Но на всякий случай повысил голос. Видимо, для убедительности:

– Объясняю, придурок. Мохнатые переломают тебе все кости, потом живьем сдерут шкуру, а для полного счастья зажарят на костре. Но перед этим ты все равно расскажешь мне правду. Так как? Какой вариант выбираешь?

– Я бы выбрал третий, – сказал Павел. – Самый гуманный. Нельзя ли мне сохранить жизнь?

– Хочешь еще пожить?

– Хочу.

– Это возможно. Если наших убил не ты. Ну?

– Что?

– Хватит придуриваться! Я знаю, что там был какой-то мохнатый зверек. Фрол видел зверька. Да, Фрол?

– Да.