Кремль 2222. Тобольск

– Согласен, – не задумываясь, ответил Сновид.

Ворон кивнул.

– Ты готов рискнуть жизнью ради победы над мутантами?

– Готов.

Ворон снова кивнул.

– Молодец. Тот, кто отдает жизнь за других – живет вечно в их сердцах. Запомни это.

– Я запомнил. Что я должен сделать?

– …Стать предателем.

Сновиду показалось, что он ослышался. Но Ворон, криво усмехнувшись, повторил:

– Ты должен стать предателем, Паша.

* * *

На следующий день на заседании Большого Совета Павел Сновид был обвинен в дезертирстве и предательстве. Сновид признал свою вину, но, несмотря на раскаяние, Совет приговорил его к смертной казни.

А ночью Павел сбежал из каземата при помощи лейтенанта Егора Крота.

Глава шестнадцатая Взгляд мертвеца

Павла завели в каюту и только тогда сняли с головы черный, непроницаемый мешок. В нем Сновид находился с того момента, когда его вывели из палатки сотника кешайнов по имени Ка-тзы. А до этого он сдался патрулю шайнов около их полевой ставки, которая размещалась примерно в полукилометре от кремля. Подождал, пока трое кешайнов появятся на дороге, вылез из кустов и поднял руки.

Так и стоял, пока «ящеры» медленно приближались. Когда до них оставалось метров десять, громко выкрикнул: «Ханзай! Хайн Полын!»

Выкрикнуть «ханзай» ему посоветовал Бортник. Мол, слово, судя по всему, у шайнов важное, хотя и не очень понятное. В любом случае за это не убьют, а внимание привлечешь.

Кешайны из патруля и вправду отреагировали на «ханзай» с удивлением, но без фанатизма. А, может, все дело было в упоминании хайна Полына – Наместника Тобольска, как он представился в своем ультиматуме. Начальство ведь все уважают, даже отмороженные мутанты.

Так или иначе бить чужака кешайны не стали. Лишь связали руки каким-то сыромятным ремешком – туго, надо сказать, затянули – и довели до палатки сотника. Сотник Ка-тзы, как оказалось, умел прилично разговаривать по-русски. Только букву «р» напрочь не выговаривал.

Впрочем, общение с сотником много времени не заняло. Сновид сразу объяснил, что у него есть особо секретное дело до хайна Полына. А в подтверждение предъявил тетрадку Ермила со шпионским донесением. Кешайн, едва увидев рисунки и записи, изумленно зацокал языком. Ткнув пальцем в план кремля, спросил: «Это клемль?» – «Он самый», – подтвердил Павел.

«А это что?» – сотник показал на следующий рисунок. «Это Промзона, крепость наша», – пояснил Сновид. И сделал вывод, что шайны особо Промзоной не интересуются. По крайней мере, на уровне офицеров среднего звена.

Задав еще несколько вопросов, Ка-тзы куда-то ушел. А Павла посадили на землю около палатки и накинули на голову мешок. Рядом поставили конвоира.

Примерно через полчаса сотник вернулся. В разговор с Павлом вступать не стал. Лишь сказал: «Пошли топол. Тебя жтут». Конвоир ухватил Сновида за локоть и повел в неизвестном направлении.

Но вскоре они оказались на берегу. Павел это почувствовал, потому что почти все время ступал по песку. А еще поблизости плескалась вода. И ветерок задул – прохладный и сырой. Ка-тзы двигался рядом, периодически давая отрывистые команды.

Затем они сели в лодку, но плыли недолго. Причалили к борту, и Сновиду велели карабкаться по веревочной лестнице. После чего они пересекли палубу, спустились по ступенькам и зашли в каюту. «Стоять, топол», – приказал Ка-тзы. И конвоир стащил мешок с головы Сновида.

В помещении было сумрачно. Сначала Павел заметил продолговатый иллюминатор. Затем увидел стол, на котором с двух сторон горели в бронзовых канделябрах свечи. А еще через секунду разглядел, что в кресле за столом, спиной к иллюминатору, находится человек. Вернее, человекообразное существо.

Потому что лицо неизвестному заменяла маска из плотного картона. Но выполнили ее так искусно, что первоначально создавалась иллюзия раскрашенного лица: белая кожа; алые, тонко очерченные, губы; миндалевидные глаза; черные брови. И только третий глаз, нарисованный на лбу и обрамленный драгоценными камнями, наводил на догадку – в этом облике что-то не так.

Всмотревшись, Павел понял, что на месте темных зрачков вырезаны круглые дырочки. Вот почему лицо сразу показалось ему злым – из-за зловещего взгляда, напоминающего взгляд мертвеца. Ощущение смерти усиливала полная неподвижность маски. Оно еще больше возросло, когда существо заговорило – не шевеля губами.

– Рассказывай, тобол, – распорядилось существо. Голос из-под маски доносился глухой, «замогильный». Но говорил его обладатель чисто – не картавя, без шипящего присвиста, характерного для речи Ка-тзы.

– Кто ты? – спросил Сновид.

– Здесь не ты задаешь вопросы.

– Я понимаю. Но мне велено говорить только с хайном Полыном.

– Кем велено?

– Человеком, который помог мне сбежать. И велел явиться к тебе.

– Назови его имя.

– Не могу. – Для убедительности Павел отрицательно помотал головой. – Это очень важно. И очень секретно.

– От меня нет секретов ни у кого. Тем более, у тебя, тобол.

– Предположим. Но от них – есть. – Сновид выразительно повел плечом.