Крейсер «Очаков»

Как бы то ни было, Домникия Павлова, став супругой Петра Петровича Шмидта, через год после свадьбы родила сына, которого назвали Евгением. Вскоре после этого радостного сбытия лейтенант снова крупно начудил. Явившись на прием к командующему Черноморским флотом адмиралу Кулагину, он закатил в его кабинете настоящую истерику: «находясь в крайне возбужденном состоянии, говорил самые несуразные вещи». Прямиком из штаба мичман был препровожден в морской госпиталь, где его продержали две недели, а при выписке врачи настоятельно советовали Петру Петровичу показаться хорошим психиатрам. Но неприятное дело замяли, и, взяв годичный отпуск «для поправки здоровья», Шмидт поехал в Москву, где лег в клинику доктора Могилевича. Однако, пройдя курс лечения, он все же вынужден был подать рапорт об увольнении. Болезнь его выражалась в неожиданных приступах раздражительности, переходящей в ярость, за чем следовала истерика с судорогами и катанием по полу. Зрелище это было жуткое: маленький Евгений, ставший свидетелем внезапного приступа отца, так испугался, что остался заикой на всю жизнь.

Как отставной мичман П.Шмидт стал аэронавтом

Чтобы не доводить дело до скандала, Шмидту было позволено уволиться по болезни. Тем более что она и в самом деле обострилась. Летом 1889 года отставка была утверждена. И опять Петр Петрович удивил всех. Он решил зарабатывать на жизнь демонстрацией прыжков с парашютом!

Зрелищное воздухоплавание с парашютными прыжками тогда входило в моду. Способствовал этому в России американец Шарль Леру. Он приехал в Петербург как раз в то время, когда лейтенант Шмидт вышел в отставку, в июне 1889 года. Первый полет заокеанского аэронавта состоялся 11 июня из увеселительного сада «Аркадия» на Новодеревенской набережной. В день полета набережные Большой Невки и Строганов мост были заполнены народом.

Не менее двух тысяч зрителей, купивших входные билеты, собрались в самой «Аркадии». Среди них, возможно, был и Шмидт. Но при полете в Ревеле (ныне Таллинн) осенью того же года Шарль Леру опустился с парашютом в море и утонул. Однако эта трагедия не остановила Шмидта в его стремлении стать аэронавтом-парашютистом. Отставной морской офицер с женой и маленьким сыном отправился в Париж к известному воздухоплавателю Эжену Годару. После недолгого обучения у Годара Шмидт совершил на воздушном шаре восемь полетов. Прыгал ли он с парашютом, осталось неизвестным.

Готовясь к публичным выступлениям, новоявленный аэронавт выбрал себе псевдоним и превратился из Петра Шмидта в Леона Аэра. В начале мая 1890 года Шмидт-Аэр возвратился в Россию. Его дебют, как воздухоплавателя-парашютиста, предполагался в Петербурге. Первый полет Шмидта назначили на воскресенье 20 мая в Озерках. Шар наполнялся водородом с пяти часов дня. Публика уже начинала скучать.

Но вот все увидели и героя дня. Он галантно раскланялся перед публикой, сел на трапецию и дал команду отпустить шар. Но шар, вместо того чтобы взлетать, вдруг лег на бок! Из него начал вытекать водород.

Публика зароптала. Раздались возмущенные голоса: «Обман! Деньги назад!». Пришлось деньги за входные билеты возвращать, а устроителям неудавшегося воздушного аттракциона — подсчитывать убытки. Шмидт попытался было организовать вторую попытку совершить полет из сада «Озерки». Но устроители зрелища уже потеряли веру в «преемника Леру». Пришлось ему перебираться в другой город.

О приезде Шмидта в Ригу объявили заранее. В назначенный день, 27 мая 1890 года, в живописном Верманском парке в центре города собралось много народа. Как и в Петербурге, шар начали наполнять за несколько часов до полета.

Но почему-то процедуру эту Шмидт прекратил преждевременно. Даже неискушенные зрители заметили: аэростат далеко не полон. Тем не менее воздухоплаватель решил лететь. Однако, почуяв свободу, шар устремился не ввысь, а пошел в сторону и налетел на стоявший неподалеку музыкальный павильон. Отталкиваясь от крыши павильона ногами, воздухоплаватель ушел от препятствия, однако ненадолго. Одна из веревок шара зацепилась за карниз эстрады. Купол парашюта оторвался от шара. Шмидт успел спрыгнуть на крышу павильона, где был подхвачен стоявшими там зрителями. Облегченный аэростат, кувыркаясь, полетел дальше и запутался в ветках деревьев.

«Господин Аэр разбил себе лицо и руку, — писала газета «Рижский вестник». — Вообще вчерашнее зрелище, и помимо его неудачного исхода, было неутешительного свойства. В противоположность своему отважному оригиналу, Шарлю Леру, молодой воздухоплаватель до того трусилполета, что дрожал перед ним, как осиновый лист. Тут же находившаяся его жена была заплакана и, прощаясь с мужем, способна была разбередить нервы хоть кого. Больше полетов г. Аэра в Верманском саду допущено не будет».