Кража в «Гранд-Метрополе»

Целестина села в кресло, а затем по знаку Пуаро встала, прошла в соседнюю комнату и, взяв с комода моток пряжи, вернулась. Пуаро наблюдал за ее движениями и одновременно поглядывал на свои огромные карманные часы, которые цепко держал в руке.

— Еще раз, пожалуйста!

Пуаро что-то записал в блокнот и спрятал часы в кармашек.

— Спасибо, мадемуазель. Благодарю и вас, месье, за вашу любезность.

Заливаясь слезами, Целестина вышла из номера в сопровождении сотрудницы полиции и одетого в штатское сыщика. Инспектор же принялся обшаривать и перетряхивать всю комнату. Вынул ящик из туалетного столика, переворошил все веши в шкафу, раскидал постель и принялся простукивать пол. Маклер скептически наблюдал за его действиями и наконец спросил:

— Вы надеетесь найти ожерелье?

— Безусловно! Моя уверенность основывается на элементарной логике. Преступница не имела возможности вынести жемчуг из комнаты. Ее план был сорван быстрым и неожиданным обнаружением кражи вашей супругой, сэр. Бесспорно, жемчуг должен быть где-то здесь. Одна из этих женщин была вынуждена спрятать его. Но чтобы это проделала горничная, мне представляется маловероятным.

— Не только маловероятным, а просто невозможным! — потерял терпение Пуаро.

— Невозможным? — взглянул на него инспектор.

— Сейчас вы в этом убедитесь, — ответил мой друг. — Гастингс, дорогой, будьте любезны взять мои часы. Осторожнее, это семейная реликвия! Сейчас точно подсчитаем время передвижения мадемуазель Целестины. Ее первое отсутствие длилось 12 секунд, второе — 15. Теперь прошу обратить внимание на мои действия. Мадам, прошу у вас ключик от шкатулки. Дорогой Гастингс, засеките время и командуйте.

— Марш!

С невообразимой быстротой Пуаро выдвинул ящик туалетного столика, достал шкатулку, влежил ключик в замок, открыл его, взял какую-то вещицу, запер шкатулку, поставил ее на место и задвинул ящик. Движения его были и впрямь молниеносны.

— Сколько? — спросил он.

— Сорок шесть секунд, — ответил я.

— Как видите, — Пуаро осмотрелся вокруг, — горничная не имела возможности достать ожерелье из шкатулки, не говоря уже о том, чтобы укрыть его где-нибудь. Как вы, наверное, заметили, больше всего времени уходит на манипуляцию с замком, несмотря на его простоту.

— Что ж, следовательно, дело предрешено, виновна ваша камеристка, миссис Опэлсен, — заявил инспектор и принялся за дальнейшие поиски, на этот раз в комнате Целестины.

Пуаро что-то обдумывал, наморщив лоб, а затем обратился к мистеру Опэлсену с неожиданным вопросом:

— Ожерелье, надеюсь, застраховано?

— Разумеется, — ответил маклер, удивленно приподняв брови. — Разумеется, застраховано.

— Но не о том же речь! — опять разразилась слезами миссис Опэлсен. — Мне нужно ожерелье! Ожерелье, а не деньги. Это же уникальная вещь, ей цены нет!

— Понимаю, — заверил ее мой друг. — Все отлично понимаю. Женщины руководствуются прежде всего чувством привязанности. Но ваш супруг, наверное, менее сентиментален, и страховка станет для него верным утешением.

— Да, конечно… — как-то невразумительно проговорил маклер. — Но в любом случае…

Его прервало торжествующее восклицание инспектора, который вошел в комнату, размахивая повешанным на палец ожерельем. С радостным криком пожилая дама сорвалась с кресла.

— Ах, мой жемчуг! Мой жемчуг!

С этими словами она прижала ожерелье к груди.

— Где вы его нашли? — воскликнул мистер Опэлсен.

— В постели вашей камеристки. Между пружинами матраца. Видимо, похитила и спрятала его еще до появления горничной.

— Позвольте, пожалуйста, — тихо проговорил Пуаро.

Он взял ожерелье из рук владелицы, внимательно осмотрел и вернул с поклоном.

— На некоторое время вам придется доверить свое сокровище полиции, — заявил инспектор. — Оно необходимо как вещественное доказательство.

— Это обязательно? — недовольно спросил маклер.

— Да, — подтвердил полицейский. — Но эта чистая формальность.

— Ах, Эд! — воскликнула пожилая дама. — Пускай полиция возьмет жемчуг. Я, право, буду чувствовать себя спокойнее. Наверное, не сомкнула бы глаз сегодня, опасаясь, что снова кто-нибудь захочет украсть ожерелье. Паршивая девка! Я ведь относилась к ней, как к родной. И уж ее могла заподозрить в самую последнюю очередь.

— Не огорчайся, дорогая. Дело закончено! — успокоил ее муж.

В этот миг я почувствовал легкое прикосновение руки Пуаро.

— Деликатно исчезнем, — шепцул он. — Наши услуги уже не нужны.

Однако, когда мы вышли в коридор, он задержал меня, а затем — к немалому моему удивлению — сказал:

— Хотелось бы осмотреть этот соседний номер.

— Зачем?

— Есть у меня одна идейка…

Дверь была не заперта, и мы вошли в номер без труда. Он, видимо, пустовал уже давно. Мебель покрылась изрядным слоем пыли, потускнели от грязи стекла в окнах. Мой чистюля с брезгливостью скривился, когда заметил на пыльной поверхности столика у окна прямоугольный след. Потом перевел взгляд на пыльный ковер под ногами.

— Порядок в этом отеле оставляет желать много лучшего, — пробормотал он вполголоса.

Затем выглянул в окно, покачал головой и задумался.

— Ну и что? — спросил я нетерпеливо. — Что вы узрели?