Кража

– Ш-ш. Слушай. – Она взяла обе мои руки в свои и поднесла их к губам. – Слушай внимательно, Майкл! Я расскажу тебе всю правду.

– Его Лейбовиц – фальшивка? В этом все дело?

– Хочешь знать мое мнение? Это незаконченная послевоенная картина, которую Доминик и Оноре спрятали в ту ночь, когда старый козел откинул копыта.

– Блядь, Марлена!

– Ш-ш. Успокойся. Та картина стоила недорого, но они ее подправили. Датировали 1913 годом, и она превратилась в большую ценность. Музей современного искусства вцепился в нее, как только она появилась на рынке в 1956 году. Прямиком из наследия художника. Безукоризненное происхождение, полно репродукций. Но это подделка. Оноре, конечно же, знал в точности,как и что в ней подправлено. Ему для этого не требовался рентген. Вероятно, Доминик все проделала у него на глазах.

– Но ты же нашла в архивах заказ на краски? Ах, черту ты сама напечатала эту квитанцию.

– Милый, милый, пожалуйста, не сердись на меня! Я же не преступница. Нам нужно было заполучить эту картину, а кто бы одолжил нам полтора миллиона долларов, который Бойлан просил за нее? Никто.

– И ты подделала расписку за титановый белый?

– Все равно что затыкать протечку жевательной резинкой. Примерно два дня картина вновь числилась подлинником. Но рано или поздно рентген бы все-таки сделали, и тогда бы мы оказались – уж извини – в полном дерьме.

Теперь я все понял.

– Картина была застрахована. Ты организовала кражу.

Глаза у нее слегка опухли, с Принс-стрит проникал смягченный, фиолетовый свет.

Весь рассказ она вела как бы со стороны, а потому я не сразу разглядел тень улыбки, проступившей теперь в уголках ее губ.

– Ты самаукрала ее!

– Не Оливье же это поручать.

– Ты прошла милю через буш – ночью?

В Нью-Йорке пошел дождь, большие жирные капли били в окна «У Фанелли», по ее милому, сиротливому личику пробегали тени, словно в дискотеке, пока она продолжала рассказ, все время стараясь понять, как я это приму: она заплатила наличными за пару садовых перчаток, набор отверток, нож для раскроя ковров, кусачки для работы с проволокой, долото для работы по дереву, гвоздодер, фонарь, лейкопластырь и лом. Два дня она провела в мотеле «Графтон», а когда узнала, что Дози уехал в Сидней, поехала безлюдной окольной дорогой в Землю Обетованную. Взятую в аренду машину припарковала на заброшенной просеке, оттуда прошла пешком вдоль хребта холма через заросли, и хотя не сразу нашла столб, зато вскарабкалась на него без труда и отключила и электричество, и телефон.

– Откуда ты знала, как это делается?

Она только плечами пожала:

– Прочла.

К тому времени, как она добралась до порога Дози, ночь превратилась в поток кристальных звезд на бархатных небесах. При свете луны и звезд она разогнула литую решетку на стеклянной панели двери. Этот момент я помнил из газет: местные детективы говорили, что грабитель был «помешан на аккуратности». Решетки Марлена добросовестно сложила на посудомойке.

Благодаря Дози она заранее знала, где висит картина и как охраняется. С помощью болтореза рассекла кабель сигнализации и сняла безвкусную, раздражавшую ее раму. Запаковала картину в несколько слоев наволочек, заклеила сверху скотчем и пошла обратно через буш.

– А дальше что?

Опушенные долу глаза вдруг расширились, взгляд стал жестким.

– Ты еще не решил порвать со мной? Ответь!

Я мог бы испугаться, но ничего подобного.

– Сначала я хочу выслушать все до конца.

– Может, требуется письменное признание? – приподняла она бровь.

– Все до конца.

– Ах, вот как! – сказала она, слегка рассердившись.

– Помнишь, как ты впервые явилась ко мне – ты видела, над чем я тогда работал?

– Я никогда не лгала тебе о твоей работе. Никогда. Никогда.

– Я не о картине.

– Да, ты сделал прекрасные зарисовки насекомых.

– Мухи, осы, несколько бабочек.

– Я еще подумала: «Как удачно, он умеет рисовать». – Она покраснела. – Поторопила события.

– Так вот, Сигнальная Диопсида…

– Майкл, ты мне рассказывал. Борободур, ведь так? Большая редкость, но Бойлан поймал ее возле своего дома.

– Борборойдини. Вомбатова Муха.

– Знаю.

– Когда мы смотрели «Toir en bois, quatre» в офисе мистера Маури, я видел Сигнальную Диопсиду, запутавшуюся в паутине на обратной стороне. Это насекомое в других местах не водится, кстати говоря.

На миг она опешила, но потом словно даже обрадовалась.

– До чего ж ты умный! – улыбнулась она мне.

– Ага.

– Тогда скажи мне, любимый, как мне удалось уменьшить ее в размерах?

– Расскажи ты.

Тут в баре выключили свет, и Марлена потянулась ко мне через влажный ламинированный стол и поцеловала прямо в рот.

– Сам догадайся! – поддразнила она.

«У Фанелли» закрывался, мы выбрались наружу, потащились по скользким камням мостовой к себе в большую темную мансарду.

Больше мы ни о чем не говорили, но любовью в ту ночь занимались так, словно хотели разорвать друг друга в клочья, истерзать насмерть, сожрать. Скрыться под дивным чудом чужой, возлюбленной плоти.

38