Кража

Судорожно сглотнув, Уильяме уставился на деньги, потом перевел взгляд на натюрморт, который Эшфорд продолжал рассматривать.

– Вы выбрали отличную работу, – сказал он осторожно. – И сколько вы намерены за нее предложить?

– Я предложу за нее пятьсот фунтов-

– Как вы сказали? – Уильяме вздрогнул.

– Вы отлично слышали меня. Пятьсот фунтов. Это приемлемая цена?

– Думаю, вы и сами знаете. Более чем приемлемая, лорд Тремлетт. Это невероятно! Я уверен, что мистер Бариччи согласится. Но его удивит, что вы предложили столь значительную сумму за картину пусть и блестящую, но написанную относительно малоизвестным художником-

– Скажем так: я хочу завоевать признательность некой леди, а также умиротворить художника на случай, если у него возникнут недобрые чувства, учитывая непростую ситуацию. Ему никогда не удастся завоевать сердце этой леди, но, возможно, сумма примирит его с потерей. Это, конечно, в случае, если Бариччи выплатит ему солидный процент от выручки. Отвратительно, что он обкрадывает молодых художников.

– Он не сделает этого в данном случае, – заверил Уильяме ледяным тоном.

– Очень хорошо, сэр. Пятьсот фунтов, из которых добрая часть достанется мистеру Сардо. Вы можете самому об этом сообщить, как только сделка будет заключена.

– Хорошо. Значит, порукам?

– По рукам. Несмотря на радость Уильямса по поводу столь удачной продажи картины, он хотел избавиться от посетителя как можно скорее.

– Формальности потребуют всего несколько минут. Я сниму этот натюрморт, упакую его для вас и выпишу квитанцию, так что вы тотчас же сможете покинуть нас…

– Но я хочу купить не эту, а другую картину! Наступило гробовое молчание.

– Простите? Какую же?…

– Я имел в виду вот эту! – И Эшфорд, пройдя в дальний угол, указал на абстрактное полотно.

– Это невозможно, – тут же выпалил Уильяме побледнев.

– Почему? Как я понимаю, это ведь тоже работа мистера Сардо? Конечно, картина написана в совершенно иной манере, но принадлежит тому же художнику. Как вы изволили выразиться, малоизвестному. Или вы считаете, что пятьсот фунтов за это полотно слишком низкая цена? – Эшфорд смотрел на картину, как бы мысленно взвешивая ее достоинства.

Уильяме продолжал хранить молчание.

– И все же леди хочет получить именно ее. Она обожает такую приглушенную палитру. Я готов даже удвоить цену и заплатить за нее тысячу фунтов. Тут уж вам нечего будет возразить.

– Все-таки отвечу: это невозможно.

– Вы решили это сразу, не посоветовавшись с мистером Бариччи. Вы отвергли такое выгодное предложение – это странно. Но почему вы так поступаете? Почему?

– Дело в том… – начал Уильяме и умолк, откашлялся и продолжал: – Видите ли, эта картина уже продана,

– Ах, как жаль!

Эшфорд ходил вокруг картины, задумчиво потирая подбородок.

– Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, сколько за нее заплатили?

– Это конфиденциальная информация, лорд Тремлетт, – Разумеется. Очень хорошо. Пожалуйста, ступайте к мистеру Бариччи и скажите, что я утраиваю цену. Добавлю еще пятьсот фунтов. – Он улыбнулся; – Я небедный человек, мистер Уильяме. А зная свойственную мистеру Бариччи корыстность, я думаю, что он тотчас же аннулирует прежнюю сделку, как только узнает о моем предложении.

– Нет, сэр, он на это не пойдет. Мистер Бариччи – человек слова.

– Понимаю. Вот это проблема! – Эшфорду с трудом удалось подавить приступ смеха. Он щелкнул пальцами. – Мне пришла в голову блестящая мысль. Почему бы вам не сообщить мне имя покупателя? Я бы поговорил с ним сам, И тогда мы смогли бы решить этот вопрос, не причиняя неприятностей мистеру Бариччи. Я уверен, что этот человек, кем бы он ни был, поймет меня. Леди Ноэль во что бы то ни стало хочет иметь эту картину. Именно эту.

– Я не могу этого сделать, лорд Тремлетт. Имя покупателя тоже тайна.

– В таком случае вступите с ним в контакт сами. Я облеку свое предложение в письменную форму и покажу письмо вам, чтобы вы не сомневались в серьезности моих намерений. Я подожду, а вы запечатаете письмо, и мы отправим его с нарочным. Более того, я даже заплачу Бариччи пятьсот фунтов, если его таинственный покупатель примет мое предложение. Как вы на это посмотрите?

– Я не могу и этого сделать. – На лбу Уильямса выступили бисеринки пота.

– Ну почему же? Это делается постоянно. И называется сделкой, хорошей, выгодной сделкой.

– Мистер Бариччи ни за что этого не одобрит. Это было бы неэтично.

– Неэтично? Да вы шутите, приписывая Бариччи столь высокие чувства!

Эшфорд потер руки, готовясь пустить в ход последний, решающий аргумент: