Кража

– Мама, – начала Ноэль, лотом прикусила губу, ища подходящие слова. – Я так люблю тебя и папу! Я бы никогда и ни за что не причинила вам горя. Но… – Но ты любишь и Эшфорда, – закончила за нее Бриджит, и в глазах ее сквозь слезы блеснули понимание и радость за дочь. – Что вполне естественно. – Она взяла руки дочери в свои. – За любовь не стоит извиняться, Ноэль. Не надо ее стыдиться, – добавила она тихо. – Мы с папой всегда надеялись на это и молили Господа, чтобы ты нашла свое счастье. А изъявление любви – это самое лучшее, что может быть на свете. Это когда человек встречает чудо и понимает, что это чудо принадлежит ему.

Видя изумление на лице дочери, Бриджит не могла сдержать улыбки и почувствовала, что улыбается.

– Представь себе, что я не только твоя мать, дорогая, но и женщина. А этот невероятно прекрасный мужчина, охраняющий тебя, как свирепая медведица охраняет своего детеныша, не только твой отец, но и мужчина. И нам знакомо чувство любви, и мы знаем, что это значит – влюбиться.

Глаза Ноэль стали огромными.

– И папа знает?

– Нет. – Бриджит решительно покачала головой. – Он не настолько свободомыслящая личность. Он бы запер тебя, а Эшфорда застрелил бы, если бы узнал. Нет, это останется между нами.

Они рассмеялись, и Ноэль обхватила мать руками и крепко сжала в объятиях:

– О мама, это было чудом! Эшфорд нежный и романтичный, и он попросил меня выйти за него замуж, – продолжала она шепотом. – Сегодня утром он придет поговорить с папой.

Лицо Бриджит осветилось счастьем, теперь она была похожа на сияющую восторгом юную девушку.

– Тогда я предлагаю начать готовиться к свадьбе. Они были глубоко погружены в свои планы, когда Блэйдуэлл постучал в дверь гостиной:

– Простите, миледи, но здесь джентльмен, и он хочет видеть леди Ноэль. Это…

– Эшфорд! – воскликнула Ноэль, не дожидаясь, пока дворецкий закончит свою речь. Она бросилась из комнаты, чуть не опрокинув Блэйдуэлла, и промчалась через холл, где чуть не налетела на… Андре Сардо.

– Боже, Боже! Я уже должен был бы привыкнуть к столь бурным приветствиям, – рассмеялся Андре, обнимая Ноэль за талию, чтобы не дать ей упасть. – Я в восторге от того, что вы так рады меня видеть.

– Андре! – Уже произнеся его имя, Ноэль заметила нотку разочарования в своем голосе. Но она ничего не могла поделать. И более того, не могла заставить себя перестать оглядываться по сторонам в надежде на то, что увидит еще одного визитера или экипаж, подъезжающий к дому. Но подъездная аллея была пуста.

– Похоже, что вы ожидали другого гостя. Ноэль вздрогнула, уловив интонации гнева в его голосе. – Да… нет… – пролепетала Ноэль;

– Так что же, eherie? – спросил ой ледяным тоном. – Да или нет?

Ноэль кляла себя за несдержанность. Она могла быть влюблена, но не должна была терять головы. Рассердить Андре в такой момент, когда они были готовы уличить Бариччи, было непростительной ошибкой.

Она перевела дух и заставила себя улыбнуться;

– Откровенно говоря, я ждала свою модистку. Она должна быть здесь с минуты на минуту с моим новым платьем, и я… – выпалила Ноэль, стараясь придать своему тону как можно больше искренности и с покаянным видом трогая его за рукав. – Простите меня. Вам все это неинтересно, Андре. Извините мои дурные манеры. Дело в том, что скоро начнется бальный сезон, и я с каждым днем волнуюсь все больше.

– Понимаю, сherie, – пробормотал он, но вид у него оставался обиженным и недоверчивым. Он прикрыл ее руку своей ладонью, и после ночи, проведенной с Эшфордом, это прикосновение показалось ей невыносимым. Ноэль пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не отшатнуться.

– Горю желанием пригласить вас, – только и смогла она вымолвить, – но, увы, буду занята весь день примеркой и подгонкой новых туалетов. Видя, как мрачно он сжал губы, она принялась мучительно соображать, как смягчить и успокоить его, а главное – выпроводить из дома до появления Эшфорда.

– У меня появилась мысль – нашлась она наконец. – Почему бы завтра нам не отправиться в галерею Франко? Если, разумеется, вы свободны. У меня нет никаких планов, и уверена, папа разрешит мне выйти из дому на часок-другой.

«Господи, помоги Эшфорду за это время выяснить, кто купил сережки, и убедить полицию повторно допросить Бариччи», – мысленно молилась она.

– Отличная мысль! – просиял Андре. – Отправимся сразу же после обеда. Вам подойдет, скажем, два часа дня?

– Прекрасно, – отозвалась Ноэль, оттесняя его к двери. – Я жду момента, когда смогу полюбоваться вашими чудесными картинами.

Андре поднес ее руку к губам:

– В таком случае я покидаю вас. An revoir, cherie.

Закрыв за ним дверь, Ноэль в изнеможении прислонилась к косяку и вытерла о платье руку, к которой только что прикасались его губы. Этот фарс, который она играла, становился для нее все более тягостным.

Не прошло и трех минут, как раздался стук в дверь, и, сделав Блэйдуэллу знак удалиться, Ноэль сама бросилась открывать.

На пороге стоял мрачный как туча Эшфорд.

– Слава Богу! – приветствовала его Ноэль, едва обратив внимание на его очевидное недовольство.