Кража

– Знаю ли я тебя? – Он вздохнул: – Ничуть. Я должен был предвидеть, что ты никогда не примиришься с моим решением оградить, защитить тебя от моего прошлого. От опасности.

– Но ведь это не только твое прошлое. Это и настоящее.

– Нет. Нет, после сегодняшнего вечера так больше не будет. Сегодня, как я обещал тебе, я с этим порываю. – В его тоне прозвучала абсолютная убежденность.

– Я тебе верю, – отозвалась Ноэль. – Но я понимаю и другое: это твое занятие сыграло решающую роль в твоей жизни и оказало на нее огромное влияние. Это часть жизни того мужчины, которым ты стал. И поэтому это часть и моей жизни тоже.

– Согласен. – Эшфорд кивнул, – И потому я решил рассказать тебе обо всем, не опуская ничего. – Он откашлялся, прочищая горло: – Ты спросила меня, имеет ли моя деятельность отношение к Бариччи. И мой ответ – да, имеет. И к нему, и к другим таким же, как он, мерзавцам. Имеет ли она отношение к моему отцу? Имеет. И это тоже весьма существенно. – Эшфорд набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул' – Что тебе известно о бандите по прозвищу Оловянная Кружка?

Ноэль изумленно моргала, пытаясь понять, чем Вызван столь странный вопрос.

– То же, что известно всем. Он легенда. Более сорока лет он раздает деньги тем, кто в них нуждается. – Она умолкла, и глаза ее широко раскрылись: – Так ты работаешь с ним? С Оловянной Кружкой?

– Да, и весьма в тесном контакте. Я его сын. В воздухе повисло молчание.

– Господи! – Ноэль попыталась принять сидячее положение. Ум ее лихорадочно работал, складывая воедино все части головоломки. – Как же я могла быть такой дурой?

– Ты далеко не дура, любовь моя. – Едва заметная улыбка тронула губы Эшфорда. – Ты невероятно умна. Мой отец – отличный актер. Он почти полвека дурачил всю страну, всех, кроме моей матери. И все же с самого начала ты почувствовала, что с ним что-то не то. И со мной тоже.

Ноэль пыталась вспомнить все, что ей было известно об Оловянной Кружке, все, что она узнала и прочитала о нем раньше.

– Этот бандит, то есть твой отец, имел обыкновение отбирать драгоценности у недостойных богачей и отдавать полученные за них деньги бедным, оставляя их в оловянной кружке., – Ну, примерно так… Потом он встретил мою мать.

– И покончил с грабежами?

– В некотором роде. Сначала его партнером и помощницей была моя мать, до тех пор пока не были зачаты я и Джульетта.

Брови Ноэль изумленно поднялись.

– Твоя мать – еще более замечательная женщина, чем я предполагала.

– Это еще очень слабо сказано. Но грядущее материнство и отцовство изменило планы моих родителей. Они расстались с опасными сторонами своего ремесла и всю свою энергию посвятили сбору средств, чтобы легальным путем наполнять оловянные кружки и оставлять их беднякам.

– И они делают это и по сей день, – подытожила Но-эль, наконец поняв все. – Поэтому, когда ты стал старше, когда ты возмужал, ты взял на себя активную часть их ремесла, а они, разумеется, остались твоими советчиками.

– Да, отчасти, – уточнил Эшфорд. – Только вместо драгоценностей я отбирал у недостойных богачей картины. Но никто не подозревал, что «бандит» изменил профиль своей деятельности.

– Но Бариччи то знает, как обстоят дела, и, должно быть, зеленеет от злости, понимая, что его кто-то обставляет в сфере его деятельности. Как я понимаю, прежде у тебя были и другие соперники на этом поприще.

Эшфорд не отвел взгляда. Он твердо решил рассказать Ноэль все, что обещал, ничего не утаивая.

– Я не ограничивался вымогателями и мошенниками. Я грабил и тех, кто не был преступником в буквальном смысле слова и чьи грехи заключаются не в нарушениях закона, а в алчности, жестокости, полном бессердечии.

– Могу себе представить, – заметила Ноэль, – какое торжество ты испытывал, вспоминая, как наказал негодяев, от которых в молодости страдал твой отец. Это многое объясняет – твой гнев, когда ты говоришь о таких мерзавцах, как Бариччи, а также то, что твой отец получает информацию раньше полиции. – Она снова помолчала. – А как же насчет твоих обязательств, о которых ты говорил? Ведь речь идет о верности твоему отцу и ради него ты обязан соблюдать тайну.

– Да, и вчера в Маркхеме я получил отпущение.

– Вовсе нет! – Ноэль облизнула губы кончиком языка. – Эшфорд, я понимаю тебя лучше, чем ты сам. Сейчас ты воображаешь, что с прошлым покончено раз и навсегда. Но я вовсе не уверена, что тебе это удастся. Да, ты свободен от обязательств, но как быть с беспокойством, которое будет постоянно снедать тебя? В таком образе жизни есть своя притягательность, азарт, и сегодня вечером я почувствовала это в тебе. Неужели ты и впрямь готов расстаться с этой волнующей жизнью, с этим ощущением торжества, которое ты испытываешь всякий раз, когда тебе удается перехитрить какого-нибудь отпетого негодяя?

– Безусловно, – ответил Эшфорд.

– Но… – Ноэль схватила его за руку.