Кража

Эшфорд глубоко вздохнул и, не в силах больше хранить суровость, бросился к ней, раскрыв объятия.

– Я волнуюсь за тебя всякий раз, когда теряю тебя из виду, – пробормотал он, прижимая ее к себе. – А тоска по тебе просто непереносима.

– О, это лучше, намного лучше, чем отчитывать меня за вполне разумное поведение. – С легким вздохом Ноэль потерлась лицом о его сюртук. – Я так рада, что ты здесь. Когда ты приехал?

– Я несся по улицам, как разбойник с большой дороги. Моя коляска превратилась в старую рухлядь. В моем городском доме я только бросил в холле свои вещи и помчался прямо сюда. Жду тебя уже почти час.

Ноэль улыбнулась ему, кокетливо откинув головку.

– Так ведь ты мог войти в дом. Папа был бы рад твоему обществу. Я уверена, что и он непрерывно шагает все это время взад и вперед. Только не по улице, а по комнате.

– Но если бы я вошел и начал шагать рядом с твоим отцом, то не смог бы встретить и обнять тебя, как сейчас.

Не обращая внимания на проезжающие мимо экипажи, Эшфорд увлек Ноэль под дерево и припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Эшфорд нежно, как младенца, баюкал ее голову в ладонях, его пальцы как бы сами собой потянулись к ее шелковистым волосам, гладя и перебирая их.

– Мне было страшно за тебя, – бормотал он. – Я не мог спать по ночам. Лежал без сна и думал о тебе. Не знаю, что хуже: спать под одной крышей с тобой и терзаться от неутоленного желания или знать, что ты на расстоянии многих миль от меня и я не могу сжать тебя в объятиях.

Пальчики Ноэль гладили его лицо. Она внимательно разглядывала его, ища ответа на мучившие ее вопросы, ответа, от которого зависело их общее будущее.

– Ты сделал, что собирался? Решил все, что был намерен решить? Сумел избавиться от своих обязательств?

В глазах Эшфорда промелькнули противоречивые чувства – уверенность, смешанная с настороженностью. Ей показалось, что он готов что-то рассказать ей, но удержался и промолчал. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:

– Да, я это сделал. – В Маркхеме? Эшфорд не отвел взгляда:

– Да, в Маркхеме.

Уловив в его тоне твердую решимость, Ноэль почти успокоилась. Даже подумала, что в нем нет никакого внутреннего разлада. Он ведь, кажется, был готов все рассказать ей и окончательно избавиться от пут, привязывавших его к прошлому и отдалявших от нее.

– Значит, мы можем теперь об этом поговорить? – спросила она,

– Мне действительно надо многое сказать тебе, но это сейчас менее Существенно, чем твои новости.

Интуиция и наблюдательность не обманули ее. Он не избавился от противоречивых чувств; любовь к ней и желание быть с ней откровенным спорили с осторожностью.

– Эшфорд?

– Да, мы должны поговорить и поговорим скоро. – Он попытался смягчить уклончивость своего ответа, прижавшись губами к ее ладони и покрывая ее поцелуями. – Но не теперь! Теперь я хочу узнать, чего ты добилась в доме Мэннерингов. Ведь ты только что оттуда?

– Да, – хмурясь, ответила Ноэль. – Но…

– Послушай, – начал он, стараясь говорить убедительно, преодолеть возникшую между ними напряженность. – Как бы я ни хотел остаться здесь и целовать тебя до заката, я не смогу этого сделать. В конце концов проезжающие мимо экипажи начнут останавливаться, а сидящие в них люди глазеть на нас. И дело окончится скандалом, не говоря уже о гневе твоего отца.

– Ты пытаешься сбить меня с толку. Не заблуждайся – я прекрасно все понимаю. – Она вздохнула и замолчала. – Ладно. Поговорим сначала о Мэри и нашей с ней беседе… Но подумаем о папе. Он весь день не находит себе места. И тоже захочет послушать меня.

Улыбка Эшфорда потускнела, а глаза подозрительно сощурились.

– Не находит себе места? Почему? Неужели этот сукин сын Сардо?…

– Нет, – отмахнулась Ноэль. – Андре вчера появился у нас через час после нашего приезда, мы еще не успели устроиться. И папа сказал ему вполне определенно, что я слишком устала с дороги и в течение по крайней мере двух дней никого не буду принимать. Папа сказал ему это не допускающим возражений тоном. Андре примирился и ушел. С тех пор он не появлялся.

– Ему повезло. Значит, он может еще пожить.

– Я в восторге от твоей ревности. – Ноэль не могла удержаться от улыбки. – Хотя она и необоснованна. – Ноэль схватила Эшфорда за руку и потащила к дому. Возбуждение, звучавшее в ее голосе, не ускользнуло от его внимания.

– Так Мэри что-нибудь рассказала тебе?

– Не только рассказала, но и кое-что дала. А мы, я думаю, сумеем с пользой распорядиться добытым добром.

Пальцы Эшфорда потянулись к носовому платку, который Ноэль торжественно извлекла из кармана. Ноэль металась по гостиной, не в силах усидеть на месте, ожидая реакции Эшфорда на появление сапфировых сережек.

– И что у нас здесь? Подарок любовника?… Ноэль засыпала Эшфорда вопросами:

– А мы сможем установить их происхождение? Узнать, где и кем они были куплены? Приведет это нас к Бариччи?

О, как Эшфорд понимал ее: Ноэль горела азартом слежки и погони.

– Это зависит от того, кем и где они куплены. Но все равно это отличная работа, Ноэль. – Эрик подошел к ним, чтобы рассмотреть сережки.