Краути

Тем временем, князь хлопнул в ладоши. Вошел слуга. Ему велели убрать осколки и привести двоих стражников.

— С этого момента, гимин, вы никуда не пойдете без охраны.

— Меня хотят убить? — спросила она и тут же вспомнила жуткую улыбку Рэкти.

«Прощайте, гимин», — сказала она тогда. А что, если это неспроста?

— И не в первый раз, — отозвался князь.

Аурин, позабыв о хороших манерах, сунула в рот ноготь большого пальца.

— Нужно быть осторожнее, гимин, — продолжал он, — пусть у дверей стоят обученные люди с оружием, а не с вазой, хотя, конечно, она была очень тяжелая.

Девушка сконфуженно вздохнула. Ну вот, теперь ее до конца жизни будут попрекать этой проклятой вазой. И правильно, так тебе и надо, нужно было сначала посмотреть, кого ею бьешь. Впрочем, продолжаться это будет недолго, раз ее хотят убить и уже предприняли столько попыток, то рано или поздно… Тут Аурин вздрогнула. Лучше об этом не думать, особенно, столь пессимистично. Иначе и беду накликать недолго.

— Кобра, — сказала она утверждающе, — и волосы.

— Правильно, кобра. А волосы… какие волосы?

— Мои волосы. Их отрезали. Вы разве не заметили, господин, что у меня теперь очень короткие волосы?

Князь бросил взгляд на ее голову. Он, разумеется, заметил это давно, но во-первых, думал, что это ее совсем не портит, а во-вторых, что виной тут яд трескучек, до сих пор сохранившийся в ее организме. Выходит, яд тут не причем. Князь уже открыл рот, чтобы озвучить одно имя, но пресек это действие. Вместо этого, он спросил:

— А скажите, гимин, вы никого не встречали в Восточном крыле?

— А…я… — Аурин запнулась, не зная, что именно на это нужно отвечать.

Госпожа Томин велела бы ей немедленно замолчать и придумать первую попавшуюся причину этой паузы. Но так быстро врать девушка не умела.

— Значит, встретили, — уточнил князь, — кого?

— Женщину, — обреченно отозвалась Аурин, — такая черненькая, — она подумала, что это ни о чем не говорит, и решила уточнить, — кажется, ее зовут Рэкти.

У князя сузились глаза, не предвещая ничего хорошего и раздулись ноздри прямого, красивого носа. Он шумно втянул в себя воздух.

Аурин на всякий случай отодвинулась подальше, прижав к себе колени, но ничего особенного не последовало. Видимо, князь взял себя в руки.

— Очень хорошо, — сказал он как ни в чем не бывало, — и что она вам сказала?

— Она была очень вежлива, господин.

— Я спросил, кажется, что она сказала.

— Ой, ничего хорошего и ничего особенного. Просто у меня создалось впечатление, что я ей не нравлюсь.

Проговорив эдакую глупость, девушка напоследок пожала плечами, наверняка вызвав бы в любителе хороших манер недоумение напополам с отвращением.

— Отлично, — сказал князь, но судя по его тону, все было как раз наоборот, — а человек с ножом встретился вам, если я не ошибаюсь, сразу за дверью?

— Да, ка… ажется, — кивнула Аурин.

— Чудесно.

Развернувшись, он направился к двери. Девушка смотрела ему в спину, ожидая, что теперь наконец он скажет мимоходом что-нибудь вроде: «двадцать палок этой дрянной краути». Или двадцати маловато будет за ушибленную голову? Но князь сказал совсем другое. Посмотрев на сторожей, он произнес:

— За ее жизнь отвечаете головой.

— А, э-э, — не выдержала Аурин, она не любила неизвестности, — меня что, бить не будут?

Князь повернулся, окинул ее заинтересованным взглядом, и вдруг хмыкнув, отозвался:

— Пока нет.

И вышел за дверь.

И тут Аурин испугалась по-настоящему, до дрожи в коленях. Ну все, она погибла. Наверняка жить ей осталось самую малость. Пора бы уяснить, что князя просто так по голове не лупят. Без последствий не обойтись.

Слуга смел остатки вазы и с поклоном удалился. Справившись с желанием упасть на пол и громко зареветь, жалея свою молодую жизнь, девушка взглянула на стражей и спросила:

— Вы так и будете здесь стоять?

— Да, госпожа.

— Весь день?

Они кивнули.

— И всю ночь?

Опять кивок.

— Боги! — застонала она, — что, вот так и будете стоять словно два столба, посреди комнаты? Может быть, хоть немного к двери отодвинетесь?

Стража переглянулась и послушно отступила к двери.

Аурин тяжело вздохнула. Так тебе и надо. Вот они теперь и будут стоять над душой, чтобы не сбежала. А сбежать очень хотелось, просто пятки чесались.

Где же Кие? Что-то она там задерживается со своим мангустом.

Сидя на циновке и изредка поглядывая на стражу, она размышляла. А ведь теперь бегство было бы самым что ни на есть лучшим выходом для нее. Здесь стало небезопасно. Так небезопасно, что того и гляди, можно с жизнью распрощаться. Но именно сейчас бегство стало для нее невозможным из-за этих двух дюжих парней с мечами и тяжелыми дубинками. Они не выпустят ее. А если и выпустят, то последуют за ней по пятам. Князь ясно сказал: «отвечаете головой». Никому не хочется терять свою голову.

Жаль, что их с Рэкти разговор был полон иносказаний. Нужно было прямо сказать ей, что она сама не хочет здесь оставаться и была бы очень даже не прочь оставить этот дом. Правда, покинуть его своим ходом, а не вперед ногами. Возможно, тогда Рэкти из соперницы превратилась бы в союзницу. Возможно.