Кратос 1

— Мы поняли, — за всех ответил Александр. — Нет. Вы хотите сказать, что это возможно, Даниил?

— Давай на «ты», не до церемоний. Возможно. Держитесь поближе, мы идем на крышу. Юля, Гена, остаетесь здесь. Открывайте камеры!

— Они выстрелят прежде, чем мы дойдем по крыше до Иглы Тракля, — заметил Прилепко.

— А мы не дойдем.

Здание вздрогнуло, где-то наверху посыпались камни. Они опередили нас. Чердачный этаж словно срезало ножом вместе с аннигилятором и двумя гамма-лазерными установками. За дверями камер зияют провалы, и течет оплавленный бетон. Снесло часть потолка и верхнюю половину стены.

— Мы не успеем, — сказал мой новый знакомый. — Они будут срезать этаж за этажом.

— Всем вниз, — приказал я.

— На засаду?

— Вниз, я сказал!

И теосы послушались. Юля с Геной давно уже спустились на следующий этаж и открывают камеры.

А вокруг меня разгорается белое пламя, и время замедляет ход. Я знаю, я вижу: до выстрела теосов еще полуминуты. Успею!

Вывожу в провал Иглу Тракля, она уже запрограммирована. Динамическая воронка странно медленно вращается вокруг своей оси. Там все будет выжжено, мышь не ускользнет.

Стреляю, исчезаю здесь и падаю на пол коридора второго этажа, под ноги освобожденной Алисы Штефански и других Преображенных, толпой стоящих вокруг. А наверху уже сносит третий этаж, и снова открывается небо, и течет бетон. Я исчез оттуда за сорок наносекунд до этого. Я выстрелил на наносекунду позже них.

— Вставай, герой, — говорит Алиса и подает мне руку. — Видно, я в тебе не ошиблась.

Тогда я не понял, что она имеет в виду.

Нас человек семьдесят, точнее семьдесят Преображенных. Мы спустились на первый этаж и застыли у выхода: перед нами огромный оплавленный котлован, сияет сферическим вогнутым зеркалом, прямо под ногами обрезанная бетонная плита с обтекаемым краем и подтеками плавившейся и кипевшей железной арматуры… Не пройти! И другого выхода нет. Это тюрьма — с выходами не густо. Возвращаемся вырезать дверь с другой стороны — резать стену гамма-лазером. Сияющая линия разреза пересекает шершавую сиреневую плитку напротив внутренней двери с красной литерой «F». Блок особого режима, обиталище серийных убийц и террористов. Не знаю, сидел ли здесь кто-нибудь до прихода метаморфов. Мы нашли только Преображенных.

Линия описывает арку и загибается к полу. От сияния болят глаза.

Это не долго, не три метра. Мы надавливаем на раскаленную бетонную глыбу, и она с грохотом падает наружу.

Дует утренний ветер, небо окрашено цветами зари. Алые облака стоят высоко в необозримой дали.

Выбегаем за ворота.

Гравипланов на стоянке нет, до нас тут побывали освобожденные нами люди. Приходиться идти до следующей. Это напрягает, я все еще на взводе. Меня пугают любые потери во времени. Мы бежим.

Устройство связи передает голос Артура:

— Ваши прорвались. Захвачено еще пять кораблей. Надо трогаться. Они наверняка пришлют подкрепление и попытаются отбить космопорт обратно.

— Минут пятнадцать продержитесь?

— Постараемся.

Я даю себе фору. Думаю, мы доберемся до гравипланов раньше. А лету здесь минут пять.

Рядом со мной идет Александр.

— Ты крут немеренно, — замечает он и улыбается.

— Преувеличиваешь. У вас у всех пробиты верхние чакры.

— Даже Аджна и Сахасрара у единиц. В основном, не выше Анахаты. А с белой энергией не работает никто!

Я не спорю, не до того.

— Лестно. Но объясни мне, в чем отличие, почему вы не с ними? Почему они у власти, а вы в тюрьме?

— Потому что, как только Преображенный начинает работать хотя бы с Анахатой, он теряет интерес к разрушению мира. Он уже может созидать.

— Так, ладно. А почему одни могут работать с верхними чакрами, а другие нет?

Он улыбнулся.

— Причина номер один: контакт с цертисом. Цертис может открыть верхние чакры.

— Мне говорили, что цертисы вызывают Т-синдром.

— Забудь. Бред. И очень вредный бред. В результате цертисов расстреливали на орбитах планет, где начиналось это самое «заражение». Хотя никакое это не заражение. Моего цертиса тоже убили имперцы. Идиоты!

Мы, наконец, дошли до стоянки и погрузились в гравипланы.

Я оказался в одной машине с Александром, Алисой, Юлей и Геннадием. Гравиплан пожаловался перстню связи на перегрузку, однако тяжело поднялся вверх. За нами летит целая стая таких же перегруженных машин. Но и они не смогли вместить всех. Остальным пришлось искать другую стоянку.

В машине мы продолжаем разговор.

— Говорят, к цертисам очень привязываются, — сказал я. — Как ты пережил его смерть?

— А я не пережил. У меня было оформлено самоубийство, когда началась агрессия. Она и вернула меня к жизни. Теперь я намерен мстить.

— Империи?

— Боже упаси! Я же не Анри Вальдо. Создание Кратоса — величайшее достижение человечества. Я намерен мстить идиотам!

— О чем речь? — осведомилась Юля.

Я ей пересказал.

Больше всего меня удивила реакция госпожи Штефански. Она изменилась в лице так, словно потеряла близкого человека или совершила самую чудовищную ошибку в своей жизни.

— Не может быть, — прошептала она. — Цертисы вызывают Т-синдром, а вовсе не исправляют ситуацию! Этому есть множество свидетельств.