Красотки (13.1)

— Мы не могли позволить «Фомору» подписать договор, — сказала она. — Если бы один народ подписал с ним договор о нейтралитете, за ними последовала бы дюжина других. «Фомор» сумел бы разделить остальных и прикончить по одному. Очень деликатное положение. Присутствие активных агентов должно было нарушить состояние равновесия — обнажить истинную природу «Фомора» в проверке огнем.

— Но почему ты не сказала мне правду? — спросила я.

— Потому что ты бы мне не поверила — какие тут могут быть сомнения?

Я нахмурилась:

— Ты все равно должна была мне все рассказать.

— Не будь смешной, дитя! — фыркнула Леа. — У меня не оставалось времени, чтобы рассеять твои сомнения, подозрения и теории. Не говоря уже о том, чтобы отвечать на бесконечные вопросы. Намного лучше было предложить тебе приз, на котором ты могла бы сосредоточиться — Томаса.

— А откуда ты знала, что я найду бомбу?

Леа изогнула бровь.

— Бомбу? — Леа покачала головой. — Я не знала, что именно там происходит. Но фоморы предатели. Всегда были и всегда будут. Оставался только один вопрос — форма, которую примет их предательство. И это нужно было показать свартальвам.

— Но откуда ты знала, что я справлюсь?

— Я не знала, — ответила Леа. — Но я хорошо знакома с твоим наставником. Он превосходно научил тебя отыскивать неприятную правду. — Леа улыбнулась. — И еще ты освоила его любимый прием — превращать упорядоченные ситуации в настоящий хаос.

— О чем ты говоришь? — резко спросила я.

Ее улыбка была ужасающе самодовольной.

— О том, что при любых обстоятельствах я не сомневалась, что договор подписан не будет.

— Но ты могла бы сама все это проделать.

— Нет, дитя, — возразила Леа. — Свартальвы никогда бы не пропустили меня на свой прием. Они любят ясность и порядок. И они бы сразу сообразили, что я намерена порядок нарушить.

— А про меня они ничего не знали?

— Они умеют судить о других только по их действиям, — ответила Леа. — Отсюда и желание заключить договор с фоморами, с которыми они никогда прежде не сталкивались. Мои действия показали, что со мной следует соблюдать осторожность. Ну а ты… о тебе они ничего не знали. И ты такая красотка. Все хорошо, твой город спасен, и группа богатых, умелых и влиятельных существ перед тобой в долгу. — Она немного помолчала, а потом наклонилась вперед. — Возможно, тебе следует меня поблагодарить.

— Мне — тебя? — поразилась я. — За что?

— Я полагаю, твой вечер закончился очень неплохо, — заметила Леа, приподняв брови. — Господи, ты такой трудный ребенок. Я даже не могу себе представить, как он терпит твою дерзость. Наверное, ты думаешь, что заслужила от меня награду. — Она встала и повернулась, собираясь уйти.

— Подожди! — вдруг вырвалось у меня.

Она остановилась.

Мне показалось, что мое сердце перестало биться, и меня начало отчаянно трясти.

— Ты сказала, что знакома с Гарри. А не что была с ним знакома. В настоящем времени.

— В самом деле?

— Ты сказала, что не понимаешь, как он терпит мою дерзость. Терпит. Настоящее время.

— В самом деле?

— Тетушка, — едва слышным шепотом продолжала я. — Тетушка… Гарри… жив?

Леа очень медленно наклонилась ко мне, и в ее умных зеленых глазах сверкнуло озорное знание.

— Я не сказала, что он жив, дитя. И тебе не следует так говорить. Пока не стоит.

Я опустила голову и заплакала. Или рассмеялась. Или все вместе. Я не знала. Леа не стала оставаться со мной. Выплеск эмоций ее всегда смущал.

Гарри. Живой.

Я его не убила.

Лучшая награда из всех возможных.

— Благодарю тебя, Тетушка, — прошептала я. — Благодарю.