Красный Жук

– А я с ними провоевал до конца декабря тридцать девятого. Последние группы выходили из окружения уже в первых числах сорокового года, но «призраков» с нами уже не было. Кажется, они в серьёзную засаду попали. Потом комдив сто шестьдесят третьей говорил, что дивизия потому и вышла относительно легко, что финны всё бросили, их ловили.

– Так ты думаешь, это одни и те же?

– Думаю, да. Ножами работали, как продолжением руки. – Игорь заговорщицки подмигнул Ивану. – А знаете, товарищи курсанты, что самое главное в моём рассказе?

Белов мастерски выдержал паузу, дождавшись, когда курсанты хором выдохнут:

– Что?

– А то! Скоро мы сами сможем спросить, одна это была группа или нет. Среди инструкторов я узнал двоих, с кем в Карелии воевал.

В комнате наступила тишина, замершие курсанты переваривали сказанное Беловым.

– Твою ж мать, это же Полярный Медведь!

Все с интересом уставились на Писаря. Нет, конечно, то, что их будут учить спецы не хуже осназа, ошеломило и заинтриговало всех. Но при чём тут полярный медведь?

– Да всё сходится, точно вам говорю!

Остап и курсанты уставились друг на друга с взаимным непониманием. Иван протянул товарищу вовремя оказавшийся под рукой компот.

– На, земеля, выпей, успокойся и по порядку. Что сходится и при чём тут полярные медведи?

Выпив стакан залпом, Писарь завис на пару секунд и выдал:

– По порядку. Я тоже в финскую не на печи сидел, с сентября тридцать девятого в штабе Седьмой армии. В начале прошлого года, если официально – «для координации действий по преодолению финского укрепрайона направляется отдельный сапёрный батальон…» Дословно я, конечно, не помню, но смысл такой. Сапёрный, аха. Что интересно, командованию армии эти сапёры не подчинялись и действовали автономно. Конечно, если командарм попросит – не откажешь, но официально приказы они получали из Москвы и действовали «в интересах фронта».

Так вот, сам я их не видел: сами понимаете, где передовая – и где Писарь. Но обсуждали их в штабе часто, и знаю совершенно точно: их командир, выходя из окружения, сильно обморозил ноги. Ему сделали операцию, ампутировали пальцы на левой ноге, но вместо госпиталя он остался на фронте. Организовал передвижной штаб в автобусе, там и долечивался.

Сам я автобус не видел и не придавал значения тому, что автобус имел имя собственное – «Белый Медведь». А сейчас вспомнил, на чём нас вчера привезли. Так вот, позывной их комбата был Медведь, а на передовой непосредственно руководил кто-то с позывным Песец. Лица они, кстати, очень не любили показывать, иногда наши в штабе жаловались: мол, высокомерные параноики! Вот так вот, товарищи курсанты.

– Да не, не может быть, путаешь ты. Он же с нами бежал, все десять кругов. Как без пальцев-то? Белый, скажи!

– Если это те, то смогут. Побегут и без пальцев. И добегут, если приказ будет! Вы как хотите, а я отсюда не уйду!

Под большим секретом от курсанта к курсанту, как лесной пожар, передавалась новость о том, что они попали в школу осназа, а их начальник в боях с финнами потерял пальцы на ноге.

До отбоя парни успели не только сходить в баню, но и обсудить свалившуюся на них информацию, сначала в своих отделениях, а потом и все вместе. Единогласно было решено оставаться: коммунисты и комсомольцы от трудностей не бегут, а преодолевают их.

А перед сном отдохнувшим, чистым и довольным жизнью курсантам, которым сытный ужин и банька заслонили ужасы прошлой ночи, дежурный Лист через командиров отделений передал нехитрое напутствие:

– Сегодня вы ещё гости, которые могут уйти, а завтра в шесть ноль-ноль начнётся боевая учёба. То есть и марш-броски останутся, и ещё много разного добавится, а вот спать днём вам никто не даст. Так что, бойцы, всем спать! Завтра у вас начинается новая жизнь.

Скучная лекция с картинками

Утром Ивана с остальными курсантами подхватил водоворот. Количество наставников позволяло заниматься чуть ли не с каждым курсантом индивидуально, и инструкторы не замедлили этим воспользоваться. От уборной до ротного арсенала их просто протащили бегом, знакомя с учебным корпусом. Попутно курсантов проинформировали о двух незначительных новшествах. Нарукавные повязки заменили на более привычные петлицы, соответственно с одной или двумя шпалами. А должность Белова и других отделённых командиров стала называться «старшина отделения».

Уже стоя перед казармой, а вернее, целым комплексом больших, преимущественно одноэтажных зданий, Иван смог оценить и продуманность казармы в бытовом плане, и само количество различных помещений, построенных для облегчения учёбы.

Всех курсантов разбили на две учебные роты по четыре отделения. На тридцать пять курсантов выходило аж двенадцать закреплённых наставников, не считая профильных. Поразил Ивана и сам учебный комплекс. Ознакомившись пока с малой его частью, он уже уверенно мог сказать, что, потеснившись, тут разместился бы и целый батальон.