Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Возьмем для примера кровь. Хотя большие объемы доступной крови в первой половине прошлого века позволили хирургам разработать новые прогрессивные методы операций, некоторые религиозные группы – прежде всего сайентологи – не признавали переливания крови ни в каком виде. За много лет полное отсутствие спроса на человеческую кровь среди этих людей привело к частным инвестициям и со временем к значительным подвижкам в области бескровной хирургии. Сначала врачи не стеснялись лить кровь, чтобы развить хирургическое мастерство; однако когда оказалось, что обычные процедуры переливания крови подходят не всем, то запрет переливаний породил технологический бум, который привел к сокращению кровопотерь при операциях. Сейчас в больницах США и Европы многие операции проходят бескровно или почти бескровно. Хотя науке еще предстоит добиться многого, когда-нибудь появятся искусственные органы, и тогда живые органы для пересадки не будут нужны.

Еще важнее, что невозможно построить экономическую систему, которая опиралась бы только на альтруизм как источник сырья. В идеальном мире никто не стал бы покупать или продавать другое человеческое существо – все было бы основано на взаимовыгодном обмене и доброй воле. Однако наш мир не таков. Очень мало кто просто по доброй воле расстался бы с почкой или яйцеклетками или стал бы рисковать здоровьем, участвуя в клинических исследованиях. Хотя я не верю, что коммерческие отношения и купля-продажа человеческих органов положат конец черным рынкам, лицемерное использование альтруизма как оправдания покупки дешевого сырья, конечно, едва ли служит общему благу. Скромная оплата, предназначенная для тех, кто вынужден торговать своими телами, заставляет продавать органы тех, кто не может выбраться из нищеты.

На рынке международных усыновлений альтруизм иногда приводит к еще более извращенным результатам. Вместо того, чтобы помогать детям в детских домах, некоторые сомнительные агентства пользуются платой за усыновление, которая вообще-то должна была идти на поддержку благотворительности, для спонсирования криминальных мероприятий. Хотя на бумаге и в зале Конгресса все выглядит очень хорошо, альтруизм – это попросту недостаточно надежное основание для сбора и перераспределения человеческих органов. В лучшем случае альтруизм дает недостаточную мотивацию для поставок на красные рынки, а в худшем оказывается лишь удобным прикрытием для безжалостной эксплуатации доноров.

Наконец, красные рынки процветают лишь в том случае, если законные рынки торговли телами и их частями непрозрачны. Любой этичный обмен человеческими тканями или органами может состояться лишь при условии полной прозрачности цепочки поставок.

Даже в лучших больницах США почти невозможно узнать, какой именно донор с констатированной смертью мозга отдал свои органы, чтобы другой человек мог жить. В большинстве агентств по усыновлению предпочитают держать в тайне личность биологических родителей, чтобы защитить их от возможных неприятных вопросов, а врачи и медсестры стирают из официальных бумаг имена доноров яйцеклеток. Хотя намерения обычно благородные, все это только облегчает нечестным посредникам сбор органов у не желающих того доноров, похищение детей и встраивание их в поток усыновления, кражу крови у заключенных и эксплуатацию женщин с целью получения у них яйцеклеток опасными для здоровья способами. И каждый раз преступники под предлогом охраны личных данных сохраняют неуязвимыми свои подпольные цепочки поставок.

Обезличивание человеческих тканей – одна из главных ошибок современной медицины. Нашей целью в этом веке должно стать встраивание в цепочку поставок конкретной человеческой личности и возвращение органам и тканям имен их прежних обладателей. На каждом пакете с кровью должно быть подписано имя донора, каждый усыновленный ребенок должен иметь полный доступ к своей истории, каждый пациент, которому пересаживают орган, должен знать, кто ему этот орган предоставил.

Это потребует от нас значительных изменений в самом понимании первичного и повторного использования человеческих органов. У каждого человека есть история, которую нужно рассказывать, когда его тело пускается в путь по красному рынку. Мы появляемся на свет не как продукты, которые по природе своей предназначены для коммерческого обмена. Но все мы, несомненно, оказываемся покупателями на красном рынке. И чем быстрее мы это признаем, тем быстрее сможем что-то с этим сделать.