Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Как и всем красным рынкам, торговле внутренними органами живых людей отчаянно не хватает прозрачности всей цепочки поставок. В Индии и Иране (не говоря уж о Египте, Бразилии или ЮАР) посредники манипулируют ценой органов, так что давшие свое согласие продавцы получают крайне низкую цену за свои органы и решаются на изъятие лишь в самом отчаянном положении. В Китае происхождение органов держится в строгом секрете, но есть свидетельства наличия в стране тайных тюрем, где проводят казни по первому требованию. Если это действительно так, то покупка органа в Китае эквивалентна поддержке нового холокоста. А в США очередь на пересадку движется так медленно, операции так дороги, а пересадки почек признаются необходимыми так часто, что у многих просто нет выбора, кроме как отправиться за рубеж на нелегальные рынки.

Хотя общее решение проблемы должно быть комплексным и учитывать все нюансы, любой план должен включать в себя радикальное повышение прозрачности. Как мы увидим в главе о международных усыновлениях, требования сохранять тайну приводят к расцвету преступных организаций. Если просто открыть все записи, чтобы любой мог получить информацию о происхождении органов, на рынке трансплантаций все радикально изменится. Поскольку проводить операции могут только больницы, регулировать сделки должно быть несложно. Хотя посредники все равно будут существовать, им сложнее будет воспользоваться беспомощностью отчаявшихся людей. Китаю для продажи человеческих органов придется публично признаться в преступлениях против человечности, а американские больницы, занимающиеся куплей и продажей частей тел, вынуждены будут объявить, где именно они их берут.

Глава 4 Познакомьтесь с родителями

Проведя несколько часов за рулем арендованной Kia, проехав мимо кукурузных полей и церквей, я паркуюсь на улице в американском городке на Среднем Западе, стараясь не выглядеть слишком уж подозрительно. Через дорогу мальчик лет двенадцати в серебристых спортивных шортах и футболке играет с палкой у себя во дворе. Мое сердце сжимается от боли. Готов ли я навсегда изменить его жизнь?

Я начал готовиться к этому моменту несколько месяцев назад в своем доме в Ченнаи, когда разговаривал с офицерами в униформе цвета хаки в пыльных полицейских участках и продирался через бесчисленные кипы судебных документов. Множество свидетельств рассказывают леденящие души истории о детях, похищенных из индийских трущоб, проданных в детские дома и ставших крошечными звеньями всемирной цепочки усыновлений. Я сосредоточил внимание на одном конкретном случае, когда, по словам полиции, им удалось отследить украденного ребенка из Индии до точного нынешнего адреса в США. За два дня до этого родители ребенка попросили меня доставить сообщение американской семье через их юриста, рассчитывая на дружелюбие и установление контактов. Однако сейчас, перелетев через десять часовых поясов, я в растерянности и не знаю, как действовать.

В бежевой папке с загнутыми уголками, лежащей на пассажирском сиденье, собраны доказательства – пачки фотографий, полицейских отчетов, образцов волос и юридических документов, относящихся к делу, лет на десять зависшему в индийских судах. С немалой вероятностью никто в этом загородном доме ничего не знает. Я дожидаюсь, пока мальчик сворачивает за угол дома, выбегаю из машины и звоню.

Индийская девочка-подросток открывает дверь с удивленной улыбкой. «Ваша мама дома?» – спрашиваю я. Через несколько секунд появляется мать – блондинка в джинсах и свитере. Она смотрит на меня с подозрением.

18 февраля 1999 года, когда Сивагама в последний раз видела своего сына Субаша, он был еще так мал, что вполне умещался у нее на бедре. Сивагама (фамилии у нее, как и у многих в Тамилнаде, нет), живет в трущобном районе Ченнаи – Пулиантхопе, который культурно примерно так же далек от американского Среднего Запада, как и географически. Дети играют в крикет на многолюдных грязных улицах, воздух невыносимо влажный от близости Индийского океана. Впрочем, несмотря на перенаселенность, район считается безопасным. Дети, оставшиеся без родительского присмотра, обычно под бдительным взором соседей. Поэтому, когда Сивагама оставила Субаша у колонки в нескольких метрах от дома, она считала, что за ним кто-то проследит. Так и случилось. Пока ее не было буквально пять минут, какой-то мужчина, по словам индийской полиции, схватил мальчика и посадил в трехколесный экипаж авторикши. На следующий день, по предположению полиции, Субаш был отправлен в детский дом на окраине города, где за здоровых детей платили наличными.