Красный павильон

Ма Жун помог Серебряной Фее подняться и накинуть на плечи белое платье. Прихватив ее остальную одежду и поддерживая под руку, он проводил девушку до умывальной в задней части дома.

— Если кто-нибудь придет и будет меня спрашивать, скажи, что я ушла! — торопливо предупредила она, прежде чем затворить за собой дверь.

Ма Жун ждал в коридоре, пока она вернулась, уже одетая. Видя, с каким трудом Серебряная Фея передвигается, он подхватил ее на руки. Следуя ее указаниям, он вышел на аллею позади дома, а оттуда прошел по узкой тропинке до черного хода маленькой лавки. Опустив девушку на землю, он постучал.

Серебряная Фея торопливо объяснила женщине, которая открыла им дверь, что она хотела бы с другом остаться у нее на ночь. Не задавая лишних вопросов, женщина провела их прямо на маленький, но чистый чердак. МаЖун попросил принести им горячего чая, полотенце и баночку мази. Он помог девушке раздеться и велел ей лечь на узкую лежанку. Когда вдова вернулась и увидела спину девушки, она воскликнула:

— Бедняжка! Что с тобой случилось?

— Я сам этим займусь, тетушка, — сказал Ма Жун и вытолкал ее вон.

Опытной рукой он наложил мазь на спину Серебряной Феи, покрытую рубцами. Следы от ударов были не слишком сильными, и Ма Жун подумал, что через несколько дней они окончательно исчезнут. Но когда он перешел к кровоточащим ранам на бедрах, то сердито нахмурился. Вначале он промыл раны чаем, потом наложил мазь. Усевшись на единственный стул, он резко произнес:

— Такие раны, как у тебя на бедрах, не сделаешь кушаком, моя девочка. Ведь я служу при трибунале и знаю свое ремесло. Расскажи-ка мне лучше, как все было на самом деле!

Серебряная Фея закрыла лицо руками. Плечи ее сотрясались от рыданий. Ма Жун прикрыл ее платьем и продолжал:

— В какие игры вы, девушки, играете между собой, это ваше личное дело. Во всяком случае, в разумных пределах. Но когда вас истязает клиент или еще кто-то, до этого уже есть дело и органам правосудия. Давай-ка рассказывай, кто это сделал?

Серебряная Фея обратила к нему заплаканное лицо.

— Это такая неприятная история! Будет тебе известно, что девушки третьего и четвертого разрядов обязаны обслуживать любого клиента, если тот платит соответствующую сумму, но куртизанкам первого и второго разрядов разрешается самим выбирать себе любовников. Я отношусь ко второму разряду, и меня нельзя заставить ублажать того, кто мне не нравится. Но бывают, конечно, особые случаи, как, например, с этим мерзким старикашкой Вэнем, антикваром. Понимаешь, он здесь очень важная персона. Несколько раз он пытался меня заполучить, но всякий раз мне удавалось этого избежать. Сегодня за ужином он, должно быть, выведал от Осенней Луны, что та оставила меня привязанной в зале для занятий музыкой, и появился там вскоре после ухода Королевы цветов. Он сказал, что отвяжет меня, если я соглашусь удовлетворить его разные гнусные желания, а когда я отказалась, он снял со стены длинную бамбуковую флейту и начал меня ею избивать. Осенняя Луна била меня не в полную силу, стараясь скорее унизить, чем причинить боль. Но этому мерзавцу действительно хотелось заставить меня страдать, и он прекратил избиение только после того, как я взмолилась о пощаде и пообещала сделать все, что он пожелает. Он сказал, что вернется за мной позже, поэтому-то я и не хотела там оставаться. Умоляю тебя, никому не рассказывай об этом, иначе Вэнь меня окончательно погубит!

— Вот негодяй! — прорычал Ма Жун. — Не беспокойся, я до него доберусь, даже не упомянув твоего имени. Этот гнусный тип замешан в каких-то сомнительных делишках, и начал он ими заниматься еще тридцать лет назад!

Поскольку вдова не принесла им чашек, он предложил девушке напиться из носика чайника. Она поблагодарила его, потом задумчиво произнесла:

— Хотела бы я тебе помочь. Он издевался также и над другими девушками.

— Да, но ты же, дорогая, не знаешь, что произошло здесь тридцать лет назад.

— Верно, мне всего девятнадцать лет. Но я знаю кое-кого, кому известно многое о днях минувших. Это бедная старушка, госпожа Лин. Я беру у нее уроки пения. Она слепа и страдает тяжелой болезнью легких, но обладает превосходной памятью. Она живет в хижине на западном берегу острова, прямо напротив пристани, и...

— А это не рядом ли с тыквенным участком Краба?

— Да! А откуда тебе это известно?

— Нам, слугам правосудия, известно больше, чем ты можешь представить, — важно ответил Ма Жун.

— Краб и Креветка — хорошие ребята. Однажды они помогли мне отвязаться от этого гнусного антиквара. А Креветка, между прочим, отлично дерется!

— Ты имеешь в виду Краба?

— Нет, Креветку. Говорят, что даже шесть сильных мужчин не решаются напасть на него.

Ма Жун только пожал плечами. Спорить с женщинами о боевых искусствах не имело смысла.

Она продолжала: