Красный лев друидов

Матвей невольно смерил взглядом его оплывшую жиром фигуру. Куда тащить такую тушу в подземелье! Она сразу застрянет и закупорит вход. Наверняка за столько лет в галереях не раз происходили обвалы... Уж кому-кому, а Калмыкову туда соваться нечего. Пользы от него никакой не будет – только лишняя возня. Неужели Долгушина этого не понимала? Тоже еще, агентша выискалась!

– Знаю, о чем вы подумали, – насупился толстяк. – То же самое я высказал Алевтине. Но мои слова не возымели действия! Она заставляла меня бродить по оврагу в поисках этого чертова входа! Я принял это за обычную женскую хитрость, решил, что она просто изобрела предлог для наших загородных встреч. Романтика, понимаете? Я терпел... ожидая развития событий. Я же не идиот, чтобы поверить в ее басни! Как бы складно она ни сочиняла, в ее словах, поведении, жестах проскальзывала фальшь. Наваждение, которое она напустила на меня, постепенно рассеивалось...

– Вы обнаружили вход в подземелье?

– Конечно, нет! Подозреваю, что его там и в помине не было. Зачем она все это придумала – ума не приложу! На этой почве мы и поссорились. Она вела себя, как плохая актриса. Одевалась в темные хламиды до пят, носила какие-то дурацкие шляпы... заставляла меня приезжать за ней не к дому на Стромынке, а на другую улицу, к кладбищу. Сначала меня это забавляло, потом стало раздражать. Мое терпение лопнуло, когда она попросила меня привезти снаряжение для лазания по подземным туннелям. Представляете меня в туннеле?! Смешно, да? При моих-то габаритах! Но Алевтина еще сохраняла надо мной определенную власть... я даже не знаю, освободился ли я от нее окончательно...

Он шумно вздохнул и потянулся к стакану с водой. У него пересохло в горле. Когда он пил, то запрокидывал голову, и по его шейным складкам ходили волны. Матвею при виде этого солидного продавца недвижимости не верилось в то, что он слышит.

– Я не мог ей отказать! – продолжал оправдываться Калмыков. – Решил, что привезу ей эти дурацкие веревки, фонарь... но не больше. Пусть потешится! Никакого туннеля все равно в овраге нет... Я ей так и заявил! Она расфыркалась... разозлилась на меня... Я был неприятно поражен и сказал ей об этом. Спросил – что за комедию она ломает? К чему все эти выдумки с Черными книгами и посланниками друидов? Пошутили, и хватит. Мы-де можем встречаться и без этих мистических штучек. Она обиделась, надулась... перестала со мной разговаривать. Я выдержал пару дней и приехал мириться. Не знаю, поймете ли вы меня. Алевтина вносила в мою жизнь сумятицу и беспокойство, но без этой сумятицы я начинал скучать. Таковы мы, мужчины – злимся на женщину, которая тормошит нас, чего-то от нас требует, капризничает... а когда она уходит, мы погружаемся в хандру. Жена тоже порой порядком достает меня, однако я не помышляю о разводе...

– В самом деле? Вы в восторге от вашего супружества?

Матвей избегал прямых вопросов, соблюдая свою договоренность с Ларисой. Но ему хотелось прощупать почву.

– Я испытывал восторг в детстве, когда мне дарили велосипед или игрушечный самосвал, – парировал Калмыков. – С тех пор накал моих положительных эмоций изрядно ослабел. Я бываю или доволен... или взбешен. Вот такая тусклая гамма ощущений! А супружество мое, как вы изволили выразиться, – это свершившийся факт, который на данный момент меня вполне устраивает. Мы с женой скандалим, не стану скрывать... в последнее время чаще, чем прежде. Лариса вздумала... впрочем, вам-то что до наших семейных дрязг?

– Вернемся к Долгушиной.

– Пожалуй.... На чем я остановился? Ах, да! Легко любить женщину на расстоянии... рисовать себе ее нежный и страстный образ, окутанный флером неизведанности. Нас, словно Колумбов, манят неоткрытые земли! Стоит нам поближе познакомиться с предметом восхищения, как образ этот блекнет... Дьявольская штука, не правда ли? Наши с Алевтиной отношения не оказались исключением. Я остывал... она раздувала костер, как могла... Эти ее глупые попытки увлечь меня старыми кладами и выдумками типа представиться «посланницей друидов» или «агентом тамплиеров», вызывали у меня смех и раздражение. Отрезвев, я задался вопросом: а чего она добивается? Какую интригу плетет?

Калмыков весьма цветисто излагал свои мысли. Матвей его не перебивал. Между ними только-только установился хрупкий мостик взаимопонимания. Основой ему послужила пресловутая «мужская солидарность».

– Неужели ее симпатия, ее интерес ко мне заключаются только в деньгах? – восклицал толстяк. – Я уже не молод и вовсе не хорош собой, так что же она во мне нашла? Возможно, я обманывал себя... просто заигрался, забыл об извечных женских уловках. Чувства мои к Алевтине были уже не те... но и порвать с ней я не решался. Теперь меня удерживал интерес: а что же она задумала?

– Только это?