Красный дворец

Глаза Сульби расширились от охватившей ее паники – той же, что чувствовала и я, и когда она низко поклонилась, а потом рванула с места, мне захотелось исчезнуть вместе с ней. Я не глядя знала, чья тень накрыла меня. Это был мой отец, человек, которого мне было запрещено называть отцом. В нашем королевстве незаконнорожденные дети принадлежат матерям, а не мужчинам, их зачавшим.

– Господин Син, – прошептала я, медленно оборачиваясь.

Мой отец был облачен в темно-красный шелковый халат, на голове – высокая шляпа. Мне не следовало удивляться, увидев его здесь: он служил в Министерстве юстиции, и его долгом было следить за тем, чтобы все всюду делалось по справедливости.

Я медленно отвесила поклон и замерла.

– Я увидел, как ты шмыгнула сюда, и пошел за тобой. – Голос у него был холодный, но в нем звучал намек на любопытство. – Что ты делаешь здесь, вдали от всех?

– Я… – Мой мозг лихорадочно искал правильный ответ. – Я надеялась найти кого-нибудь, кто мог бы передать письмо командиру Сону. Я хочу помочь медсестре Чонсу, – лепетала я, пытаясь предстать в его глазах преданной ученицей. – Она невиновна, мой господин. У меня нет в этом ни малейших сомнений. Если бы командир знал ее, то не стал бы…

Краем глаза я увидела, что отец выставил вперед руку.

– Отдай его мне, – спокойно сказал он. Я, послушно протянув ему листок, стояла и слушала, как бешено колотится сердце в моей груди.

Утренний холод пронизывал меня до мозга костей, пока отец внимательно читал письмо, но я не осмеливалась даже пошевелиться, даже моргнуть. Отца я боялась больше, чем тигров. Тигр может съесть меня, отец же способен разрушить самую мою душу.

К тому же в последний раз я разговаривала с ним пять лет тому назад.

Эти пять лет я провела в ожидании, что мельком увижу его где-нибудь в столице; и действительно иногда лицезрела родителя либо верхом на лошади, либо в паланкине, который несли слуги, кричавшие нам, прохожим, чтобы мы уступили дорогу его светлости Сину. Крестьяне низко кланялись ему на улицах, я тоже подобострастно отвешивала поклоны, меня обдавало грязью из-под копыт его лошади. Отцы, подобные ему, правили королевством. Мужчины, подобные ему, определяли, кто достоин почтения, а кто нет.

Наконец отец вернул мне письмо. Я, задержав дыхание, ждала, что он скажет. Согласен ли он со мной?

– Это не доказательство, – пронзили меня его слова. – Командиру нужны доказательства, а написанное тобой – всего лишь шквал эмоций, и письмо твое рыхлое и неумное.

Я крепко сжала письмо в руке, мне хотелось его порвать, лишь бы отец больше его не видел.

– Есть много гораздо более важных вещей, на которых тебе нужно сосредоточиться. Я слышал, ты стала дворцовой медсестрой.

Прогнав из голоса боль, я умудрилась пробормотать:

– Да, мой господин.

– Тогда я быстренько сыграю роль твоего отца и дам тебе один совет. – Легкий ветерок шевелил полами его халата, и они вздымались так, что становились видны кожаные ботинки. – Перестань беспокоиться о судьбе медсестры Чонсу. Она тебе не мать. Не сестра. Ты не несешь ответственность за ее жизнь.

Я не отрывала глаз от земли, сердце болело, а желудок завязывался узлом от его слов.

– Ты обычная простолюдинка, но стала дворцовой медсестрой. Для тебя это прекрасная возможность, один шанс из тысячи. Так что не вздумай отвлекаться. Не вмешивайся в политику. Иначе твое будущее окажется под угрозой.

– Да, – прошептала я в ответ.

Отец повернулся, чтобы уйти, но внезапно остановился. Он сложил руки за спиной, и я почувствовала, что его хмурый взгляд устремлен на меня.

– Пообещай не высовываться. Не мешай командиру делать его работу. Помни: ты – всего лишь девчонка и ничем не можешь ему помочь.

Я продолжала кланяться, пока отец не ушел. Как только он скрылся из виду, я равнодушно разорвала письмо и бросила обрывки на землю.

Я жаждала быть совершенством в глазах отца, и это стремление заставляло меня смотреть на молодых аристократок как на соперниц. Именно ради этого я изучила все нужные книги. Родись я мальчиком, с легкостью сдала бы требуемый экзамен и поступила бы на государственную службу. «Великое учение», «Чжун юн», «Лунь юй», «Мэн-цзы»[11]. Я и сейчас продолжала заучивать эти тексты наизусть, читала их в свободное время, пыталась наполнить ум тем знанием, что они давали, стать ими, насколько это было возможно.

Я хотела стать человеком, достойным внимания отца.

Но сегодня я лишь продемонстрировала ему свою ущербность. «Это не доказательство», – сказал он.

А что же тогда доказательство?

Я не намеревалась найти убийцу; я хотела лишь, чтобы командир Сон перестал гневаться на мою наставницу. И я докажу отцу, что кое на что я способна. Я не могу ждать любви и признания. Я должна заслужить их упорным трудом.

Я положила руку на створку ворот и огляделась, гадая, где тут тюрьма – то мрачное место, куда отвели медсестру Чонсу. Она что-то знала, в этом не было никаких сомнений. Но медсестра готова была умереть ради того, чтобы известная ей правда осталась скрытой. Скрытой, по всей вероятности, даже от меня.

3

На следующий день по дороге во дворец я зашла в Хёминсо.