Красный дворец

Подождав, пока чернила высохнут, я сложила письмо. Наскоро умывшись и переодевшись, я быстрым шагом вышла из дома и через полчаса очутилась перед крепостными воротами.

Пока стражник изучал мой жетон, я смотрела вверх. Высоко, по парапету крепости, ходил кругами одетый в красный халат солдат, и я стала гадать, что он оттуда видит и не кажется ли ему, что после столь кровавой ночи королевство стало другим.

Стражник вернул мне жетон.

— Можешь проходить. — Из его рта вылетело облачко пара.

Я тут же прошла через ворота; все мои чувства были обострены до предела. Где-то в городе все еще скрывался убийца. По обе стороны от меня тянулись бесконечные ряды хижин, в которых жили усталые, недоедающие люди; облачившись в белые халаты, они курили трубки. Я посторонилась, пропуская бегущих детей. Навстречу мне шли женщины с корзинами на головах и привязанными к спинам младенцами, за кем-то из них шагали дети постарше, нагруженные вязанками соломы.

— Прочь с дороги! — кричали слуги. — Дорогу моему господину!

И нужно было, стоя в грязи, низко кланяться благородным людям. Поэтому я свернула в переулок Пхиматколь — узенькую улочку, по которой предпочитали передвигаться пешеходы вроде меня, не желавшие кланяться и потом очищать грязь от свежевыстиранной одежды. Приблизившись к отделению полиции, я снова вышла на главную дорогу и остановилась.

Мое внимание привлекла толпа у стены. Трудно было не услышать висящий в воздухе шепот, не заметить пальцы, указывающие на листы бумаги на стене. Когда униженные и притесняемые хотели, чтобы их услышали, они вывешивали на стенах анонимные листовки. Говорить в открытую было нельзя, дело могло кончиться смертной казнью.

— Что здесь написано? — спросил какой-то крестьянин.

— Не знаю, — ответил другой. — Я не умею читать.

— Никто из нас не умеет! О чем здесь сказано?

Я пробралась сквозь скопление людей и взглянула на объявление. Оно было написано ханча[10], то есть предназначалось лишь для людей благородного происхождения, для наделенных властью. Но я умела читать на классическом китайском и потому сделала несколько шагов вперед. И застыла на месте.

Наследный принц убил…

Неожиданно толпа разделилась на несколько частей. Люди начали кричать и хватать ртом воздух, в толпу втиснулись фигуры в черных шляпах и черных халатах, размахивающие дубинками. Полиция. Один из полицейских так сильно пихнул меня, что у меня клацнули зубы, а сама я врезалась в стену. Но боли я не почувствовала — так сильно потрясли меня прочитанные слова и страх в глазах полицейских, срывавших листовки.

Я вжалась в стену — ноги меня не держали. Перед глазами встали темные покои наследного принца, покои, шептавшие об его отсутствии. Его высочество тайком покинул дворец и вернулся в него, став свидетелем резни.

Наследный принц убил… Кого? Кого он убил?

* * *

Я ворвалась в отделение полиции и увидела перед павильоном пустой стул для допрашиваемых. В центре же высокой деревянной террасы сидел командир Сон.

Это был крупный старик с рыкающим голосом и седой тощей бороденкой. Оперившись локтем о ручку кресла, он постукивал себя пальцами по щеке. И ждал. Ждала и толпа зевак, собравшаяся вокруг стула для допрашиваемых.

— Ты выглядишь больной.

Я, опешив, огляделась и встретилась взглядом с дворцовой медсестрой Инён, которую я видела рядом с местом преступления. Это была высокая и стройная молодая женщина лет двадцати пяти, лицо ее было бледным, словно освещенные луной лепестки, — а может, она просто нанесла на лицо больше пудры чибун, чем обычно. Инён казалась женщиной хрупкой, но когда она потянула меня в сторону, чтобы на меня не налетел проходивший мимо полицейский, я почувствовал, какие сильные у нее руки.

— Ты давно здесь? — спросила я.

— С начала допроса.

— А он давно начался?

— Уже дали показания все свидетели, в том числе и члены семьи подозреваемой.

Последнее слово она произнесла так, будто тоже не верила в виновность медсестры Чонсу.

— Ты считаешь, моя наставница невиновна? — неуверенно спросила я.

— Твоя наставница? — Она выдохнула и покачала головой: — Я свидетельница. Это я сообщила о преступлении.

Мои брови взлетели вверх.

— А что ты видела?

— Это длинная история, — пробормотала она. — Незадолго до конца комендантского часа я поняла вдруг, что моего пьянчуги отца нет дома, и пошла за ним в игорный дом, где он завсегдатай. Мне не хотелось, чтобы он, как обычно, спустил те небольшие деньги, что у него были. В наше голодное время… — Она покачала головой. — Я забрала его оттуда, он на меня разозлился и пошел домой один. И тут я увидела, как по улице бежит придворная дама Анби. Она, казалось, очень чего-то боялась, все время оглядывалась и даже не попросила помощи у патрульного.

— И дело кончилось тем, что она мертва, — сказала я себе под нос. — А полиции известно, что она была придворной дамой, а не служанкой?