Красный дворец

— Конечно-конечно. — Он отвернулся от нас и ускорил шаг, словно старался убежать от собственного вопроса, так что мы с Инён остались наедине. Я посмотрела в ее напудренное лицо, гадая, известно ли ей, что говорят о ней другие медсестры.

— Ты так пристально на меня смотришь, — произнесла она. — Хочешь что-то сказать?

Я на мгновение засомневалась, задавать ли имеющиеся у меня вопросы или нет.

— Некоторые говорят… ты долгое время была тамо.

Она даже не изменилась в лице. Выдержки ей было не занимать.

— Ты имеешь в виду других дворцовых медсестер? — Ее губ коснулась безрадостная улыбка. — Тебе стоило дважды подумать, прежде чем начинать со мной этот разговор. Если хочешь ладить с другими нэ-ыйнё, со мной тебе дела лучше не иметь.

Враждебность не была для меня чем-то новым и неизведанным. Я выросла в ней, отвергнутая отцом и его законнорожденными детьми. И рано научилась справляться с нелюбовью ко мне.

— Ыйнё-ним, — вежливо обратилась я к Инён, поскольку она была старше меня. — Я работаю во дворце, чтобы быть полезной, а не чтобы заводить подруг.

Она снова посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом, словно что-то упустила прежде и заметила только теперь.

— Я, как ты знаешь, просто стала свидетельницей преступления, и это привлекло ко мне ненужное внимание. Дворцовые медсестры вечно пытаются припомнить мне мое прошлое, ищут, как бы меня на место поставить.

Мимо нас прошел стражник, и она замолчала, а когда мы снова оказались одни, добавила:

— Вот что случается, когда молодых ыйнё делают дворцовыми медсестрами. Они начинают думать, будто они лучше кого-то, особенно такой, как я. Ничтожнейшей тамо, со временем ставшей дворцовой медсестрой.

Я, немного помолчав, спросила:

— А как долго ты была тамо, ыйнё-ним?

— Девять лет.

Я, ошеломленная, присмотрелась к ней повнимательней. Девять лет. Выходит, каждый раз, каждый месяц она проваливала медсестринские экзамены? И как же тогда после девяти пораженческих лет ей удалось наконец начать работать во дворце?

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

— Я добровольно проваливала экзамены.

Я опять удивилась:

— Добровольно?

— Мне нравилось работать в полицейском участке в Кванджу[14]. Тамошний командир, мой наставник, был для меня, как для тебя медсестра Чонсу. Как-то он расследовал одно убийство, и я ему помогала. Долгие годы мы искали убийцу, и я постоянно думала о несправедливости и жестокости произошедшего. За одну ночь убили целую семью, спаслась лишь маленькая девочка. Она пряталась в сундуке и слышала, как убивали ее мать.

Волоски у меня на коже встали дыбом.

— А убийцу в конце концов поймали?

— Да. — Ее голос стал хриплым, она стиснула зубы. — Но незадолго до этого мы обнаружили, что один из свидетелей дал ложные показания. Командир замучил его до смерти. И когда расследование закончилось, я захотела начать новую жизнь, забыть обо всем этом.

— Замучил до смерти… — прошептала я. Наставник, о котором говорила Инён, был полной противоположностью медсестры Чонсу.

— Я решила, что пришло время оставить прошлое позади, но тут в мою жизнь ворвалась другая трагедия. Моя мать умерла, а она всю жизнь мечтала о том, чтобы я стала дворцовой медсестрой. Так что я сдала все ежемесячные экзамены и в конце концов умудрилась получить в конце года наивысший общий балл. Я хотела работать во дворце ради нее. — Она покачала головой и пробормотала: — И еще мне нужны были деньги, а дворцовым медсестрам хорошо платят.

Я вспомнила, о чем она рассказывала днем раньше.

— Твой отец играет в азартные игры…

— Я из-за него скоро поседею. Но разве я могу винить его? Он и так хлебнул горя в жизни. — Голос выдал ее переживания, а на лице промелькнула горестная тень. — Такое впечатление, что в нашей семье кто-то все время твердо намеревается свести нас с ума.

«Как мой отец, — горько подумала я. — И мать».

Не успела я ответить, как молодой доктор прочистил горло. Он был теперь не так далеко от нас, и я сообразила, что мы пришли к резиденции госпожи Мун. Входя в павильон, мы обе замолчали.

* * *

При виде нас госпожа Мун самодовольно улыбнулась. Она следила за мной взглядом, словно спрашивая: «Ты по-прежнему завидуешь мне, Хён-а?»

Я опустила голову, но не могла не смотреть на нее из-под ресниц. Да, завидую.

Ее кожа сияла подобно каплям росы, губы цвели как розовые розы, а глаза были яркими, словно закат. Она была не просто королевской наложницей, но одной из четырех наложниц самого высокого ранга, с которыми обращались как с женами.

— Госпожа. — Молодой врач выступил вперед. — Мы пришли, дабы удостовериться в вашем хорошем самочувствии.

Она подняла указательный палец:

— Приступайте.

Подавив все эмоции, я встала перед госпожой Мун на колени и обследовала ее, задала вопросы и проверила пульс.

— Ей необходимо восстановить жизненную энергию, — сообщила я молодому врачу, поделившись с ним своими наблюдениями. Он кивнул в знак согласия.

Потом медсестра Инён поставила госпоже Мун иголки. Чтобы отвлечься от этого зрелища, я обратила внимание на малышку, которую передала мне кормилица.