Читаем Красный Адамант полностью

Опять молчат. Что они там делают? Не слышно даже, чтоб она воду наливала, кофе ставила. Я тихонько с дивана сполз, подошел к кухонному проему.

Стоят друг напротив друга, близко, но не касаются, высокие оба, тонкие, прямые, как стрелки, и молча смотрят, глаза в глаза.

Не нравится мне это совершенно, но, между прочим, я, когда красивое вижу, сразу могу признать, а они, надо сказать, вместе очень смотрятся.

Галина моя вытянулась еще больше, на цыпочки встала, чтоб совсем ему в упор в глаза заглянуть, и говорит, тихо так, я едва услышал:

— Это ты?

— Я.

— Ты уверен?

— Да. А ты?

— Почти. Почти, — и все смотрит ему в глаза, я бы даже сказал, с отчаянием.

Очень сильно мне это не нравится, хотя, что говорят, толком не пойму. Вхожу в кухню и говорю:

— Ну и где же твой кофе?

Они оба на меня глянули, но с таким видом, будто не знают, откуда я тут взялся.

— Ты кофе обещала, а?

Тут, вижу, она опомнилась, слава Тебе Господи. Говорит:

— Сейчас сварю, а вы кончайте быстренько свои дела, и мы с Азамом пойдем.

Мы с Азамом. Ничего себе!

— Дела подождут, — говорит Азам. — Да и кофе мне не так уж хочется.

— Ну, — она говорит, — тогда, папаня, ты уж сам вари. Пока!

И прямо берет его за руку, и оба направляются к выходу. Это верно, я хотел, чтоб он ушел поскорей, но не с нею же вместе. Чего доброго, возьмет да все ей и выложит, раз у них пошла такая дружба.

— А дискетка? — напоминаю.

— Ах да.

Стала в сумке копаться, а я думаю, как бы его предупредить, чтоб не болтал. Что бы я ему ни сказал — это все равно что прямо признаться, а ничего не говорить — наверняка проболтается. Вон он как на нее смотрит, бери его голыми руками и мни, как хочешь, словно глину мягкую. А уж она разомнет, это можно не сомневаться.

Так я ничего и не придумал, а она бросила дискетку на стол, помахала мне, и ушли. Он даже попрощаться забыл.

21

Если я правильно понял, это у них произошла любовь с первого взгляда.

Вот именно этого мне только в жизни и недоставало. Именно, чтоб моя дочь связалась с арабом, и именно с этим арабом. К прочим убыткам, которые мне вся эта катавасия причинила, еще и это.

Я ей потом сколько раз увещание делал, что ты, говорю, никого другого найти не могла, как только этого араба, вот теперь и страдай, а она мне — а что араб, что араб, не человек, что ли. Конечно, человек, но ты что, порядочного еврея не могла найти? Сама ты у меня русская, так хоть, думал, дети твои постепенно будут обратно евреи. Ну, говорит, ты сперва найди мне в этой стране порядочного еврея. Она иначе и не говорит, всё — «эта страна».

Но это потом.

А тут я хожу по комнате, что делать собирался — забыл, все переживаю, это надо же было им встретиться. Вот именно мне сейчас только араба в моей жизни не хватало. К тому же, ну, как он ей расскажет. И что она сделает, предусмотреть совершенно нельзя.

Увидел на столе дискету и думаю, посмотрю-ка я немного для успокоения в интернете, может, узнаю что полезное про свою находку. Нет, делать ничего не буду, просто так посмотрю, для информации, а то я ведь и не знаю толком, что, да как, да сколько стоит.

Включил компьютер, тут вспомнил, что к Кармеле собирался. Но сейчас идти поздно, я Татьяну утром не спросил, пойдет она к сыну или прямо домой. Рисковать не стоит. Но боксеры новенькие жалко зря занашивать, стал я брюки снимать, опять взмылился весь, другие трусы надевать уж не стал, так, тренировочные кое-как натянул.

И завел интернет.

Сын мне к дискете целую инструкцию накатал, как эту переводную программу туда всадить и как пользоваться. Сын у меня умница, все очень понятно написано: как выскочит такое английское слово, нажимай такую клавишу, а когда такое — такую. И все нужные слова разборчиво, печатными буквами.

Я все проделал, ни разу не ошибся, страшных надписей с восклицательными знаками ни разу не выскочило.

Набираю опять свой DIAMOND. Опять, как положено, предлагают миллион сайтов. Просмотрел некоторые названия — кроме DIAMOND, ни одного знакомого слова. И вот натыкаюсь на квадратик, а в нем крупно:

DIAMOND

NEWS

click * here

Новости, значит.

А, думаю, интересно, какие у них там новости по этой части, хотя я и старого-то ничего не знаю. Но с чего-то начать надо.

Делаю клик. Компьютер не молоденький, медленно все идет, но дошло все-таки. Я все, что мне удалось, загрузил к себе на диск, а интернет временно выключил, пока еще я разберу, что написано, а счетчик-то крутится.

И начал разбирать. Правду сын сказал, программа эта дурацкая и русского языка толком не знает, но все же я понял, что сначала там всякие сообщения шли, какие новые фирмы появились да какие новые способы обработки, это мне не очень нужно, хотя кое-что почерпнул.

Там, например, есть картинка, какие у брильянтов бывают главные формы, шесть разных категорий, то есть как их обрабатывают: круглый, овальный, маркиза, груша, под изумруд и сердце. Что у меня в коврике завязано, я тогда и разглядеть толком не успел, а сравнить теперь не могу. По-моему, там несколько «груш» есть, а красный круглой формы, но не уверен. Надо, надо к Кармеле идти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Еврейская книга

В доме своем в пустыне
В доме своем в пустыне

Перейдя за середину жизненного пути, Рафаэль Мейер — долгожитель в своем роду, где все мужчины умирают молодыми, настигнутые случайной смертью. Он вырос в иерусалимском квартале, по углам которого высились здания Дома слепых, Дома умалишенных и Дома сирот, и воспитывался в семье из пяти женщин — трех молодых вдов, суровой бабки и насмешливой сестры. Жена бросила его, ушла к «надежному человеку» — и вернулась, чтобы взять бывшего мужа в любовники. Рафаэль проводит дни между своим домом в безлюдной пустыне Негев и своим бывшим домом в Иерусалиме, то и дело возвращаясь к воспоминаниям детства и юности, чтобы разгадать две мучительные семейные тайны — что связывает прекрасную Рыжую Тетю с его старшим другом каменотесом Авраамом и его мать — с загадочной незрячей воспитательницей из Дома слепых.

Меир Шалев

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Красная звезда, желтая звезда
Красная звезда, желтая звезда

Еврейский характер, еврейская судьба на экране российского, советского и снова российского кино.Вот о чем книга Мирона Черненко, первое и единственное до сего дня основательное исследование этой темы в отечественном кинематографе. Автор привлек огромный фактический материал — более пятисот игровых и документальных фильмов, снятых за восемьдесят лет, с 1919 по 1999 год.Мирон Черненко (1931–2004) — один из самых авторитетных исследователей кинематографа в нашей стране.Окончил Харьковский юридический институт и сценарно-киноведческий факультет ВГИКа. Заведовал отделом европейского кино НИИ киноискусства. До последних дней жизни был президентом Гильдии киноведов и кинокритиков России, неоднократно удостаивался отечественных и зарубежных премий по кинокритике.

Мирон Маркович Черненко

Искусство и Дизайн / Кино / Культурология / История / Прочее / Образование и наука

Похожие книги