Красные листья

— В чем дело? — спросил он.

— Ничего, ничего, — быстро сказала она. — Откуда вы родом, Спенсер?

— Родился и вырос на Лонг-Айленде.

— Вот как? А моя лучшая подруга из бухты Колд-Спринг.

— Бухта Колд-Спринг? Мне приходилось где-то читать об этом месте. Но я никогда не верил, что такие простые смертные, как я, могут когда-нибудь попасть туда.

— Не глупите. Откуда вы?

— Из Фармингвилла.

— Никогда не слышала.

— Никто не слышал. Но, тем не менее, я оттуда.

— А что привело вас сюда, Спенсер?

— Не знаю. Устал, наверное, гоняться за нарушителями правил дорожного движения на скоростных автострадах Лонг-Айленда. Вот однажды я сел в машину и поехал на север.

— И остановились в Хановере?

— Да, и остановился в Хановере. Мне понравилось здание ратуши. Свою первую ночь я провел в совершенно невозможной гостинице «Хановер» и слышал, как играют часы на башне за моим окном. В тот первый день они исполняли медленную версию «Времен года».

Кристина рассмеялась:

— Вы остались в Хановере, потому что часы на башне Бейкер играли «Времена года»?

— Я остался в Хановере, чтобы теперь вам, роскошным дартмутским мальчикам и девочкам, раздавать квитанции о штрафе за неправильную парковку, — произнес серьезно Спенсер. Но было видно, что он шутит, и Кристина засмеялась снова. Спенсеру нравилось, что Кристина могла понять, когда он шутит, а когда серьезен.

— Теперь я живу в Хановере и, стало быть, могу считать себя студентом университета, не затрачивая при этом двадцать пять тысяч в год на образование.

— Но и не получая образования?

— Сдаюсь, — произнес он, встряхнув головой. — Хорошо. Вы думаете, что я не получаю образования, наблюдая за всеми вами?

— А что, получаете?

— Получаю.

— В таком случае ваша работа должна вам нравиться?

Спенсер кивнул:

— Даже очень.

— Но неужели хоть что-то в ней не кажется вам неприятным?

— Самое неприятное, когда возникает какое-нибудь большое дело. Тогда из Конкорда [10]присылают целую банду. — Он увидел вопросительное выражение на ее лице и пояснил: — Ну, помощники окружного прокурора, их собственные детективы, а иногда и целый штат ребят из полиции. Вот это действительно меня раздражает до невозможности. Как будто я сам не могу выполнить свою работу. Квитанции о штрафе я могу выписывать не хуже любого из них, только дайте мне шанс.

Кристина засмеялась:

— А какое у вас было самое серьезное дело?

— Это когда слушатель подготовительного отделения из Эфиопии зарубил топором сначала свою подружку, а потом и девушку, которая жила с ней в комнате.

Кристина расширила глаза:

— О, это было ужасно?!

— Да, ужасно. Я был первым из полиции, кто прибыл на место происшествия.

На лице Кристины появилась гримаса отвращения.

— Вы обнаружили тела?

— Да.

— Боже мой! И это было страшно?

— Настолько, что вы не можете себе вообразить.

— Да, вообразить такое я просто не способна. — Она понизила голос: — Я ни разу даже не видела мертвого тела.

— В самом деле? Ни разу? — Спенсер просто не мог этому поверить. Ему самому пришлось принимать участие в похоронах родственников почти с двухлетнего возраста.

— Никогда. — Она откашлялась: — Моя бабушка… Она умерла только несколько месяцев назад, но на похоронах я не была.

— Почему?

Кристина пожала плечами:

— Меня не пригласили.

— Вас не пригласили на похороны вашей бабушки? — Настала очередь Спенсера удивляться. — Да что же у вас за семья?

— Не очень дружная, — призналась она, явно желая сменить тему. — Так вот, в случае с этим эфиопом, как вы думаете, что это было, проявление силы или страха?

— Там вот что было, — задумчиво произнес Спенсер. — Девушка не хотела выходить за него замуж, а у этого парня возникло желание дать ей понять, что он чувствует по этому поводу.

— Понятно. И что с этим парнем сейчас?

— Его упрятали за решетку пожизненно.

— Ага. Заслуженное наказание.

— Заслуженное? Не знаю. Он хладнокровно убил двух человек. Возможно, он должен был умереть тоже.

— Вы думаете, Спенсер?

— За умышленное убийство? Конечно.

Они продолжили пить свой шоколад и есть булочки. Спенсеру очень не хотелось уходить.

Кристина спросила его, не начальник ли он на своей работе.

— К сожалению, нет. А хотелось бы. Надо мной есть шеф. Его зовут Кен Галлахер.

— Ирландец, как и вы.

Он кивнул.

Спенсеру показалось, что она задумалась.

— Я и не знала, что у полицейского может быть такая зарплата, что он может себе позволить жить в Хановере.

— Понятное дело. Вы, ребята, взвинтили здесь цены до предела. Цены на дома с тремя спальнями непомерные. Снять квартиру с двумя спальнями обойдется в девять тысяч.

— Вы, должно быть, хорошо зарабатываете.

— Куда там. Я просто бросил курить.

— Что? И поэтому можете себе позволить квартиру в Хановере?

— Именно.

Кристина улыбнулась:

— Но, тем не менее, привычки приглашать девушек на чашку кофе вы не оставили.

— Да, можно сказать, тоже завязал. — Он сделал паузу. — Просто сам не знаю, что сегодня со мной случилось.

— Понятно.

— А что это у вас за фамилия — Ким? — спросил Спенсер.

— Необычная, правда? — отозвалась она.

Ему показалось, что ей не хочется поднимать эту тему, и он не стал настаивать.

— Часто ездите повидаться со своими?