Красно Солнышко

Ждать пришлось недолго. Не успели ещё сесть за чарку, дабы приход в град отпраздновать, пыль столбом – гонят коней резвых, катят телеги прочные. Бегут артели люда охочего товары помогать выгружать. Крут за себя помощника оставил, сам к коням подошёл, выбрал себе по душе жеребца в яблоках серого, оседлал сбруей крепкой, изукрашенной, из Славгорода прихваченной для такого дела, приказ отдал и дружинникам – те тоже лошадей поразобрали, седлают. Ни суеты лишней, ни споров – ещё дома решено было, кто что делать будет, да на учениях в озере Великом не раз отработано. Так что дивятся со стороны местные и приезжие на выучку невиданную. Раз – и выстроились ратники в боевой порядок, два – тронулись в Аркону по дороге, в гору ведущую. Едут, а люди изумляются – давно не было таких гостей в граде. Чувствуется что-то другое среди них, нездешнее. Далёкое. Сила неведомая, могучая. Есть над чем подумать. Кое-кто знакомцев увидел и глазам своим не поверил поначалу – как же изменились бывшие закупы да холопы! Пропала грусть-тоска из глаз, распрямились плечи согбенные, появилась уверенность, гордо поднялась голова. Развеваются за спинами плащи чёрные у всех с синим знаком Громовника, символа воинов. А в середине строя – четыре телеги, гружённые сундуками коваными. И вес тот, сразу видно, немалый. Ибо кони тяжело идут, а брёвна, коими улица вымощена, трещат под коваными ободьями.

По главной улице въехали на торжище, и притихли все разом – что такое? Зачем ратники пожаловали неведомые? Или то пришли с кого из торговых гостей виру требовать за обман да насилие? Всякие люди в славянские земли хаживают и всякое творят… Вздёрнул копьё ровнее Крут, прибавил жеребцу ходу. Добрый конь под ним, ой добрый! И выезжен на диво. Откуда такой у смотрителя? Не его дело. Пригнал – значит, его… Въехал воевода в ряды рабские, направил свой путь к шатру старшего. У его лавки двое воинов стоят неведомых, с саблями кривыми. Не ромеи. Неведомого народа люди. Хвалится старшина чёрного дела перед прочими. Спрыгнул с коня Крут, напряглись неведомые чужинцы, да тут сам торговец из своего шатра выбежал – узнал он заказчика, доволен, что слово тот держит!

– Эй, вай, приветствую тебя, друг дорогой! Заходи! Путь твой лёгок ли был в наши края? Полна ли мошна твоя?

– Благодарю на добром слове, купец. Но лясы точить я не могу, времени нет. Посему – давай к делу сразу перейдём.

– Вах, зачем торопишься? – огорчился купец на те слова. – Посидим, выпьем вина молодого виноградного, поглядим на дев гибких, а там и торговать начнём! Товара у меня больше, чем ты заказывал, но я тебе верю и, если что, в долг отдам… – Говорит ласково купец, да не обмануть ему Крута, души видящего. Гниль в купце. Великая. Совсем немного его душе осталось на белом свете жить. Скоро станет тот купец тоже оболочкой пустой.

Но пояснил ему воевода, отчего спешит:

– Храм Святовида нас изгнал из града. Посему – не хочу дольше необходимого задерживаться. Мало ли…

Заулыбался торговец живым товаром:

– Прости, не ведал я. Коли так – поспешим! Привёз я сюда со своими собратьями по ремеслу пять тысяч и ещё две сотни мужчин, женщин и детей. Всех ли возьмёшь, или кого оставишь? Ежели нет денег столько, готов тебе в долг поверить. Если, конечно, слово дашь, что расплатишься. Или залог оставишь.

Усмехнулся Крут:

– Вестимо, столько денег у меня и быть не может. Но отдам за людей золотом. По весу. Согласен?

Поёжился купец, но решился:

– Согласен! По рукам! Только ежели будешь ещё такой товар заказывать, быстро не получится. Мы всех славян повыкупили, кого могли. До других мест ещё не добрались. И если что и будет, то малым числом…

– Ну что ж, веди, купец, показывай…

Не солгал торговец. Действительно, пригнал народу, сколь сказал. Пять тысяч двести. Денег-то у Крута достаточно. Пусть и золотом самокопаным, но больше, чем надо. Ещё и останется. Лишь бы места на лодьях хватило. Нельзя никого оставлять. Никак нельзя.

Глава 26

Лагерь рабов раскинули за Арконой. Пришлось выезжать из города, добираться по торной дороге. Под открытым небом да под навесами из веток расположился народ. Все в оковах, женщины, мужчины, старики, дети. Крут ехал между ними и смотрел, закрыв глаза. В некоторых искра души едва теплилась, но исключений не было – всех ещё можно было спасти, раздуть тлеющие угли, заставить вновь стать и почувствовать себя вольным человеком. Рядом на смирной лошадке ехал старший работорговцев, пояснял:

– Выкупали у ромеев в основном. С каменоломен да рудников. Славяне сильные. Другие столько в них не живут. Потому продавали с неохотой…

– Не бойся, купец. Всё возмещу, – глухо бросил ему воевода.

Дальше двигаются оба, позади – дружинники. Народ истощён. У многих раны. Значит, нужно телеги гнать, чтобы вывезти на лодьи… Проехали рабский лагерь из конца в конец, вернулись. Крут спрыгнул с коня, купца сняли те самые охранники.

– Что же, давай весы. Будем рассчитываться.

– Всех забираешь? – Смотрит заискивающе, нервничает – а ну как сделка, коей раньше не бывало, сорвётся? Передумает в последний момент покупатель богатый?

Но…